Неточные совпадения
Я ехал недовольный, измученный, расстроенный. В М***, где
были у меня дела по имению, ничто мне не удалось. Дела оказались запущенными; мои требования встречали или прямой отпор, или такую уклончивость, которая не предвещала ничего доброго. Предвиделось судебное разбирательство, разъезды, расходы. Обладание
правом представлялось чем-то сомнительным, почти тягостным.
— А знаете ли, — сказал я, — прежде,
право, лучше
было. Ни о каких настроениях никто не думал, исправники внутреннею политикой не занимались… отлично!
— Что же тут… ах, да! понимаю! «Остальное складывают в общую массу»… стало
быть, и ленивый, и ретивый… да! это так! ведь это почти что «droit au travail». [
право на труд (франц.)]
Не
будь уланского офицера, мы могли бы еще колебаться насчет важности злоумышления: теперь — мы имеем
право провидеть уже целую организацию!
— Успокойтесь, великодушный молодой человек! Увы! Мы не имеем
права даже
быть чувствительными! Итак, в поход! Но, прежде чем приступить к делу, скажите, не имеете ли вы сообщить мне что-нибудь насчет плана ваших действий?
Сказавши это, Осип Иваныч опрокинулся на спину и, положив ногу на ногу, левую руку откинул, а
правою забарабанил по ручке дивана. Очевидно
было, что он собрался прочитать нам предику, но с таким при этом расчетом, что он
будет и разглагольствовать, и на бобах разводить, а мы
будем слушать да поучаться.
— Кто об твоих
правах говорит! Любуйся! смотри! А главная причина: никому твоя земля не нужна, следственно, смотри на нее или не смотри — краше она от того не
будет. А другая причина: деньги у меня в столе лежат, готовы. И в Чемезово ехать не нужно. Взял, получил — и кати без хлопот обратно в Питер!
Предположим, что он
прав; допустим, что я действительно не способен к «извлечениям» и, в конце концов, должен
буду признать в Дерунове того суженого, которого, по пословице, конем не объедешь.
Но разве он имел бы
право поступать со мною так, как он поступил, если б
был действительный и сознательный поборник принципа собственности?
Я столько видел в то время чудес, что не мог, не имел
права быть скептиком. Я знал губернатора, который
был до того либерален, что не верил даже в существование тверди небесной.
— А я так,
право, дивлюсь на вас, господа"калегварды"! — по своему обыкновению, несколько грубо прервал эти споры Осип Иваныч, — что вы за скус в этих Жюдиках находите! Смотрел я на нее намеднись: вертит хвостом ловко — это так! А настоящего фундаменту, чтоб, значит, во всех статьях состоятельность чувствовалась — ничего такого у нее нет! Да и не может
быть его у французенки!
Затем, когда все земное
было им совершено, он сам, motu proprio, [добровольно (лат.)] вышел в отставку с приличною пенсией (это
было лет за десять до упразднения крепостного
права) и поселился у себя в Воплине.
И так далее. Исследование обходило все предметы местного производства, и притом не только те, которые уже издавна получили
право промысловой гражданственности, но и те, которые даже вовсе не
были в данной местности известны, но, при обращении на них должного внимания, могли принести значительные выгоды. В заключение исследователь обыкновенно спрашивал...
И только он, сидящий там,имеет законное основание считать себя властелином окрестности, по
праву, издавна признанному, а не купленному при содействии кабаков, и только он же всегда
был и
будет подлинным сыном церкви, а не нахальным пришлецом, воровски восхитившим не принадлежащее ему звание.
При крепостном-то
праве мы словно в тюрьме сидели и каки-таки
были у нас добродетели — никому о том
было не ведомо.
Жрать хочется, а работать не хочется (прежде, стало
быть, при крепостном
праве вдосталь наработались!) — ну, и ищут, как бы вьюном извернуться.
Приглянется тебе, бывало (еще при крепостном
праве это
было), Дунька, Старостина жена, а ты:"Нет, погоди! неравно староста обидится!"
— А такие
права, что мы сапожники старинные, извечные. И отцы, и деды наши исстари землю покинули, и никакого у них, кроме сапога, занятия не
было. Стало
быть, с голоду нам теперича, по-твоему, помирать?
Я говорю себе:"Он начинает дело, стало
быть, он искренно думает, что он
прав.
Если б не
было полной свободы воззрений на гражданскую истину, не существовало бы целой громады сочинений по каждому вопросу гражданского
права, не
было бы, наконец, и самого процесса.
— «Позвольте! если бы ваша клиентка сделала уступку… если бы, например, половину… ведь задаром и половину получить недурно… не правда ли, недурно!» — "Правда-с; но извините, я не имею
права даже останавливаться на подобном предположении; это
была бы правда, если б
было доказано,что деньги, которые вы изволите предлагать на мировую, действительноприобретаются задаром,а для меня это далеко не ясно".
— Позвольте, — сказал он, — не лучше ли возвратиться к первоначальному предмету нашего разговора. Признаться, я больше насчет деточек-с. Я воспитатель-с.
Есть у нас в заведении кафедра гражданского
права, ну и, разумеется, тут на первом месте вопрос о собственности. Но ежели возможен изложенный вами взгляд на юридическую истину, если он, как вы говорите, даже обязателен в юридической практике… что же такое после этого собственность?
— Теперича кафедра гражданского
права… как тут учить! Как я скажу деточкам, что в гражданском процессе нет безотносительной истины! Ведь деточки — умные! А как же, скажут, ты давеча говорил, что собственность
есть краеугольный камень всякого благоустроенного общества?!
Нет, он и на это занятие смотрит равнодушно, ибо знает, что оно ему разрешено искони и что никто его
права быть столбом не оспоривает.
Азбука говорит, например, очень ясно, что все дети имеют равное
право на заботы и попечения со стороны родителей, но если бы я или ты дали одному сыну рубль, а другому грош, то разве кто-нибудь позволил бы себе сказать, что подобное действие
есть прямое отрицание семейственного союза?
Другой пример: кто не знает, что похищение чужой собственности
есть прямое нарушение гражданских законов, но ежели бы X., благодаря каким-нибудь формальным упущениям со стороны Z., оттягал у последнего с плеч рубашку, разве кто-нибудь скажет, что такой исход процесса
есть отрицание
права собственности!
Женщина, и в особенности хорошенькая, имеет
право быть капризною — это ее привилегия.
Она не имеет
права терпеть, чтобы общественная нравственность
была подрываема, так сказать, при свете дня.
Другая бы мать давно этакого молодца в суздаль-монастырь упекла!" — рассуждает сама с собой Марья Петровна, совершенно убежденная, что
есть на свете какой-то суздаль-монастырь, в который чадолюбивые родители имеют
право во всякое время упекать не нравящихся им детей.
P. S. Вчера, в то самое время, как я разыгрывал роли у Полины, Лиходеева зазвала Федьку и поднесла ему стакан водки. Потом спрашивала, каков барин? На что Федька ответил:"Барин насчет женского полу — огонь!"Должно
быть, ей это понравилось, потому что сегодня утром она опять вышла на балкон и стояла там все время, покуда я смотрел на нее в бинокль.
Право, она недурна!"
Повторяю: ты не только не имеешь
права быть придирчивым, но даже обязан всячески помогать Полине в ее миссии.
Представь себе: он должен
был жениться на дуре, которая не может отличить
правую руку от левой, жениться, потому что иначе ему предстояло оставаться без места на неопределенное время.
Право, жизнь совсем не так сложна и запутанна, как ты хочешь меня уверить. Но ежели бы даже она и
была такова, то существует очень простая манера уничтожить запутанности — это разрубить тот узел, который мешает больше других. Не знаю, кто первый употребил в дело эту манеру, — кажется, князь Александр Иванович Македонский, — но знаю, что этим способом он разом привел армию и флоты в блистательнейшее положение.
Все лишнее, оказавшееся после упразднения крепостного
права обременительным,
было сломано и снесено.
— Да, но имеем ли мы
право искать спокойствия, друг мой? Я вот тоже, когда глупенькая
была, об том только и думала, как бы без заботы прожить. А выходит, что я заблуждалась. Выходит, что мы, как христиане, должны беспрерывно печься о присных наших!
— Тут и нет кощунства. Я хочу сказать только, что если ты вмешиваешь бога в свои дела, то тебе следует сидеть смирно и дожидаться результатов этого вмешательства. Но все это, впрочем, к делу не относится, и,
право, мы сделаем лучше, если возвратимся к прерванному разговору. Скажи, пожалуйста, с чего тебе пришла в голову идея, что Коронат непременно должен
быть юристом?
— Вот видишь: тебе «вздумалось», а Коронат, по твоему мнению, не имеет
права быть даже сознательно убежденным! Ведь ему, конечно, ближе известно, какая профессия для него более привлекательна.
— Ну… сделать… или, как это… уступить… Господи, боже мой! да что же это за несчастие на меня! Я так всегда тебя уважала, да и ты всегда со мной «по-родственному»
был… и вдруг такой разговор!
Право, хоть бы наши поскорее приехали, а то ты меня точно в плен взял!
— Послушайте! Коронату уж семнадцать лет, и он сам может понимать свои склонности. Вопрос о будущем,
право, ближе касается его лично, нежели даже самых близких его родственников. Все удачи и неудачи, которые ждут его впереди, — все это его, его собственное. Он сам вызвал их, и сам же
будет их выносить. Кажется, это понятно?
Плешивцев утверждает, что человек должен
быть консерватором не только за страх, но и за совесть; Тебеньков же объявляет, что прибавка слов"и за совесть"только усложняет дело и что человек вполне
прав перед обществом и законом, если может доказать, что он консерватор"только за страх".
Первые излюбленные люди — вот мои предки! — говорит он, — и я
был бы недостоин их, если б поступился хоть частицей ореола народной любви, которая освятила
права их!"
Тебеньков стоит на почве государственной религии, говорит, что религия
есть один из рычагов, которым государство имеет
право пользоваться для своих целей.
"До сих пор
было в обычае в этой палате, — говорил Тейтч, обращаясь к рейхстагу, — что ежели кто-нибудь возвышал голос в защиту угнетенных вами населений, то ему зажимали рот и карали его, как изменника отечеству (какому? вчерашнему или сегодняшнему?). Но изменник не тот, который проклинает неправду, а те, которых стремления к материальному преобладанию увлекают к попранию всякого
права".
Оставим в стороне"проклинания неправды"и"попрания
права"; пусть
будут эти слова пустыми цветами красноречия, которые в людях,"стремящихся к материальному преобладанию", могут возбудить только веселый смех.
— Ну да, и в Берлине
были, и в Вене
были, и Эльзас с Лотарингией отобрали у немцев! Что ж! сами никогда не признавали ни за кем
права любить отечество — пусть же не пеняют, что и за ними этого
права не признают.
— А ты хочешь от меня примеров чебоксарской цивилизации! Успокойся, душа моя! их много найдется и во Франции!
Есть, голубчик,
есть! Вспомни лурдские богомолья, вспомни парэ-ле-мониальское посвящение Иисусову сердцу!
Право, хоть сейчас в Чебоксары!
— Но ведь это логически выходит из всех твоих заявлений! Подумай только: тебя спрашивают, имеет ли
право француз любить свое отечество? а ты отвечаешь:"Нет, не имеет, потому что он приобрел привычку анализировать свои чувства, развешивать их на унцы и граны; а вот чебоксарец — тот имеет, потому что он ничего не анализирует, а просто идет в огонь и в воду!"Стало
быть, по-твоему, для патриотизма нет лучшего помещения, как невежественный и полудикий чебоксарец, который и границ-то своего отечества не знает!
— К вопросу, господа! — сказал я, — Вопрос заключается в следующем: вследствие неудач, испытанных Францией во время последней войны, Бисмарк отнял у последней Эльзас и Лотарингию и присоединил их к Германии. Имеет ли он
право требовать, чтобы жители присоединенных провинций считали Германию своим отечеством и любили это новое отечество точно так, как бы оно
было для них старым отечеством?
— А народ германский, стало
быть, имеет это
право?
Но смею думать, что это только диалектические особенности, ибо, ежели резюмировать наши убеждения в кратчайшей форме, отрешив их от диалектических приемов, а особенно ежели взять во внимание те практические применения, которые эти убеждения получают, проходя сквозь горнило департамента, в котором мы оба служим, то,
право, окажется, что вся наша полемика
есть не что иное, как большое диалектическое недоразумение.