Неточные совпадения
Мы высыпаем на платформы и спешим проглотить по стакану скверного чая. При последнем глотке я вспоминаю, что пью из того самого стакана, в который, за пять минут до прихода поезда, дышал заспанный мужчина, стоящий теперь за прилавком, дышал и думал: «Пьете и так… дураки!» Возвратившись в вагон, я пересаживаюсь на
другое место, против
двух купцов, с бородами и в сибирках.
— Да, я еду из З., где, по «достоверным сведениям», засело целое гнездо неблагонамеренных, и намерен пробыть до сегодняшнего вечернего парохода в Л., где, по тем же «достоверным сведениям», засело
другое целое гнездо неблагонамеренных. Вы понимаете,
два гнезда на расстоянии каких-нибудь тридцати — сорока верст!
— Ну, до этого-то еще далеко! Они объясняют это гораздо проще; во-первых, дробностью расчетов, а во-вторых, тем, что из-за какого-нибудь гривенника не стоит хлопотать. Ведь при этой системе всякий старается сделать все, что может, для увеличения чистой прибыли, следовательно, стоит ли усчитывать человека в том, что он одним-двумя фунтами травы накосил меньше, нежели
другой.
Две стороны находятся
друг против
друга, и обе стараются
друг друга обойти.
Не успел я высказать всего этого, как раздался выстрел. И в то же время
два вопля поразили мой слух: один раздирающий, похожий на визг,
другой — в котором я узнал искаженный голос моего
друга.
На этот раз Легкомысленный спасся. Но предчувствие не обмануло его. Не успели мы сделать еще
двух переходов, как на него напали три голодные зайца и в наших глазах растерзали на клочки! Бедный
друг! с какою грустью он предсказывал себе смерть в этих негостеприимных горах! И как он хотел жить!
В столовой всем стало как-то поваднее. «Калегварды» выпили по
две рюмки водки и затем, по мере закусывания, поглощали соответствующее количество хересу и
других напитков. Разговор сделался шумным; предметом его служила Жюдик. Некоторые хвалили; один «калегвард» даже стал в позу и спел"la Chatouilleuse". [«Недотрогу» (франц.)]
Другие, напротив того, порицали, находя, что Жюдик слишком добродетельна и что, например, Шнейдерша…
Антошка выводил какое-то длинное здание с
двумя крылечками, из которых одно вело в горницу, а
другое — в закрытое помещение, вроде амбара.
Мы въехали в довольно большую деревню, в которой было
два порядка изб; один из них был совершенно новый, частью даже не вполне достроенный;
другой порядок тоже не успел еще почернеть от времени.
Два помещика отправлялись в Т., чтобы ликвидировать, и в ожидании минуты, когда нужно будет предстать перед очи старшего нотариуса, пропускали по маленькой и с каким-то блаженным видом сообщали
друг другу предполагаемые результаты ликвидации.
Неверная, быть может, изможденная болезнью рука его (завещание было писано на одре смерти, при общем плаче
друзей и родных… когда же тут было думать о соблюдении юридических тонкостей!) писала выражение, составляющее ныне предмет споров, но бодрая его мысль несомненно была полна
другим выражением, — выражением, насчет которого, к счастию для человечества, не может быть
двух разных мнений.
— Позвольте-с! двадцать
две копейки выиграл — и за карты должен платить! где же тут справедливость! — протестует за
другим столом педагог.
Такого рода именно положение совершенно отчетливо рисовалось мне посредине этих беспрестанно повторявшихся
двух фраз, из которых одна гласила:"Неужели ж, наконец, не позволят?", а
другая:"А что, если не позволят?"
У Полицейского моста остановились
два бывшие губернатора и объясняли
друг другу, как бы они в данном случае поступили.
То видится ему, что маменька призывает его и говорит:"Слушай ты меня,
друг мой сердечный, Сенечка! лета мои преклонные, да и здоровье не то, что было прежде…"и в заключение читает ему завещание свое, читает без пропусков (не так, как Митеньке:"там, дескать, известные формальности"), а сплошь, начиная с во имяи кончая «здравым умом и твердою памятью», и по завещанию этому оказывается, что ему, Сенечке, предоставляется сельцо Дятлово с деревнею Околицей и село Нагорное с деревнями, а всего тысяча сорок
две души…
Впрочем, по-видимому, мое предприятие не обойдется без препятствий. Я уже наметил
двух конкурентов, борьба с которыми обещает не мало трудностей. Один из них — председатель местной земской управы Травников;
другой — полковой казначей, ротмистр Цыбуля.
— Да,
друг мой, давно я тебя не видала, — продолжала она, вводя меня в гостиную и усаживая на диван подле себя, — многое с тех пор изменилось, а, наконец, богу угодно было испытать меня и последним ударом: неделю тому назад минуло
два года, как отлетел наш ангел!
— Ну, конечно, им отказали, потому что Савва Силыч как дважды
два доказал… Зато теперь они и каются: ведь им,
друг мой, без Гулина-то курицы некуда выпустить!
Несмотря на несколько революций, во Франции, как и в
других странах Европы, стоят лицом к лицу
два класса людей, совершенно отличных
друг от
друга и по внешнему образу жизни, и по понятиям, и по темпераментам.
— Я понимаю одно из
двух, — говорил он, — или неограниченную монархию, или республику; но никаких
других административных сочетаний не признаю.
Кроме страсти к чтению, он имел еще два обыкновения, составлявшие
две другие его характерические черты: спать не раздеваясь, так, как есть, в том же сюртуке, и носить всегда с собою какой-то свой особенный воздух, своего собственного запаха, отзывавшийся несколько жилым покоем, так что достаточно было ему только пристроить где-нибудь свою кровать, хоть даже в необитаемой дотоле комнате, да перетащить туда шинель и пожитки, и уже казалось, что в этой комнате лет десять жили люди.
Неточные совпадения
Осип. Да так. Бог с ними со всеми! Погуляли здесь
два денька — ну и довольно. Что с ними долго связываться? Плюньте на них! не ровен час, какой-нибудь
другой наедет… ей-богу, Иван Александрович! А лошади тут славные — так бы закатили!..
Городничий (тихо, Добчинскому).Слушайте: вы побегите, да бегом, во все лопатки, и снесите
две записки: одну в богоугодное заведение Землянике, а
другую жене. (Хлестакову.)Осмелюсь ли я попросить позволения написать в вашем присутствии одну строчку к жене, чтоб она приготовилась к принятию почтенного гостя?
«Грехи, грехи, — послышалось // Со всех сторон. — Жаль Якова, // Да жутко и за барина, — // Какую принял казнь!» // — Жалей!.. — Еще прослушали // Два-три рассказа страшные // И горячо заспорили // О том, кто всех грешней? // Один сказал: кабатчики, //
Другой сказал: помещики, // А третий — мужики. // То был Игнатий Прохоров, // Извозом занимавшийся, // Степенный и зажиточный
Две церкви в нем старинные, // Одна старообрядская, //
Другая православная, // Дом с надписью: училище, // Пустой, забитый наглухо, // Изба в одно окошечко, // С изображеньем фельдшера, // Пускающего кровь.
Садятся
два крестьянина, // Ногами упираются, // И жилятся, и тужатся, // Кряхтят — на скалке тянутся, // Суставчики трещат! // На скалке не понравилось: // «Давай теперь попробуем // Тянуться бородой!» // Когда порядком бороды //
Друг дружке поубавили, // Вцепились за скулы! // Пыхтят, краснеют, корчатся, // Мычат, визжат, а тянутся! // «Да будет вам, проклятые! // Не разольешь водой!»