Неточные совпадения
— А
по-твоему, барин, не бунт! Мне для чего хлеб-то нужен? сам, что ли, экую махину съем! в амбаре, что ли, я гноить его
буду? В казну, сударь, в казну я его ставлю! Армию, сударь, хлебом продовольствую! А ну как у меня из-за них, курицыных сынов, хлеба не
будет! Помирать, что ли, армии-то!
По-твоему это не бунт!
— Хорошо. Стало
быть: перво-наперво строевой лес… сколько тут,
по-твоему, корней
будет? Тысячи три
будет?
— А такие права, что мы сапожники старинные, извечные. И отцы, и деды наши исстари землю покинули, и никакого у них, кроме сапога, занятия не
было. Стало
быть, с голоду нам теперича,
по-твоему, помирать?
— Стало
быть,
по-твоему, лучшее средство — это протестовать на манер"Belle Helene"? [«Прекрасной Елены»? (франц.)]
— Но ведь это логически выходит из всех твоих заявлений! Подумай только: тебя спрашивают, имеет ли право француз любить свое отечество? а ты отвечаешь:"Нет, не имеет, потому что он приобрел привычку анализировать свои чувства, развешивать их на унцы и граны; а вот чебоксарец — тот имеет, потому что он ничего не анализирует, а просто идет в огонь и в воду!"Стало
быть,
по-твоему, для патриотизма нет лучшего помещения, как невежественный и полудикий чебоксарец, который и границ-то своего отечества не знает!
Старик был тронут. «Ох, батюшка ты мой Петр Андреич! — отвечал он. — Хоть раненько задумал ты жениться, да зато Марья Ивановна такая добрая барышня, что грех и пропустить оказию. Ин
быть по-твоему! Провожу ее, ангела божия, и рабски буду доносить твоим родителям, что такой невесте не надобно и приданого».
— Ладно, — сказал он, — пущай
будет по-твоему, коли ты повинилась и Бога призываешь! не стану, отступлюсь от тебя!
Неточные совпадения
Кабанова (горячо). Хоть любовника заводи! А! И это, может
быть,
по-твоему, ничего? А! Ну, говори!
Красавина. Ну вот когда такой закон от тебя выдет, тогда мы и
будем жить
по-твоему; а до тех пор, уж ты не взыщи, все
будет по старому русскому заведению: «По Сеньке шапка, по Еремке кафтан». А то вот тебе еще другая пословица: «Видит собака молоко, да рыло коротко».
— Другой — кого ты разумеешь —
есть голь окаянная, грубый, необразованный человек, живет грязно, бедно, на чердаке; он и выспится себе на войлоке где-нибудь на дворе. Что этакому сделается? Ничего. Трескает-то он картофель да селедку. Нужда мечет его из угла в угол, он и бегает день-деньской. Он, пожалуй, и переедет на новую квартиру. Вон, Лягаев, возьмет линейку под мышку да две рубашки в носовой платок и идет… «Куда, мол, ты?» — «Переезжаю», — говорит. Вот это так «другой»! А я,
по-твоему, «другой» — а?
— Ты, никак, с ума сошел: поучись-ка у бабушки жить. Самонадеян очень. Даст тебе когда-нибудь судьба за это «непременно»! Не говори этого! А прибавляй всегда: «хотелось бы», «Бог даст,
будем живы да здоровы…» А то судьба накажет за самонадеянность: никогда не выйдет
по-твоему…
— Стало
быть,
по-твоему, жизнь там и кончилась, а это все не жизнь? Ты не веришь в развитие, в прогресс?