Неточные совпадения
—
По счастию
моему случившаяся на дороге рытвина, в которую кибитка
моя толкнулась, меня разбудила.
Лошади меня мчат; извозчик
мой затянул песню,
по обыкновению заунывную.
По сей причине, милостивейший государь! труд
мой должен весьма быть приятен всему древнему благородному обществу; но всяк имеет своих злодеев.
Вдруг почувствовал я быстрый мраз, протекающий кровь
мою, и, прогоняя жар к вершинам, нудил его распростираться
по лицу.
Я знал, что живущие в ней солдаты содержали лодки, в которых, ездя
по заливу, собирали булыжник на продажу для мостовых; я и не ошибся в
моей надежде.
Неосновательность
моя причиною была, что я доверил лживому человеку, который, лично попавшись в преступлении, был от откупу отрешен, и,
по свидетельству будто его книг, сделался, по-видимому, на нем большой начет.
В то время как я сделался в откупу порукою, имения за мною никакого не было, но
по обыкновению послано было запрещение на имение
мое в гражданскую палату.
Слуга приятеля
моего, рассказав все происшедшее, простился со мною, а я теперь еду,
по пословице, — куда глаза глядят.
Подобно как в мрачную атмосферу, густым туманом отягченную, проникает полуденный солнца луч, летит от жизненной его жаркости сгущенная парами влага и, разделенная в составе своем, частию, улегчася, стремительно возносится в неизмеримое пространство эфира и частию, удержав в себе одну только тяжесть земных частиц, падает низу стремительно, мрак, присутствовавший повсюду в небытии светозарного шара, исчезает весь вдруг и, сложив поспешно непроницательной свой покров, улетает на крылех мгновенности, не оставляя
по себе ниже знака своего присутствования, — тако при улыбке
моей развеялся вид печали, на лицах всего собрания поселившийся; радость проникла сердца всех быстротечно, и не осталося косого вида неудовольствия нигде.
— Учредителю плавания я рек: — Да корабли
мои рассеются
по всем морям, да узрят их неведомые народы; флаг
мой да известен будет на Севере, Востоке, Юге и Западе.
По сем продолжал я
мое слово: — Пойдем, столпы
моей державы, опоры
моей власти, пойдем усладиться
по труде.
Я зрел пред собою единого знаменитого
по словесам военачальника, коего я отличными почтил знаками
моего благоволения; я зрел ныне ясно, что все его отличное достоинство состояло в том только, что он пособием был в насыщении сладострастия своего начальника; и на оказание мужества не было ему даже случая, ибо он издали не видал неприятеля.
— Голова
моя была свинцовой тяжелее, хуже, нежели бывает с похмелья у пьяниц, которые
по неделе пьют запоем.
Лекарство со мною хотя всегда ездило в запасе, но,
по пословице: на всякого мудреца довольно простоты, — против бреду я себя не предостерег, и оттого голова
моя, приехав на почтовый стан, была хуже болвана.
Вспомнил я, что некогда блаженной памяти нянюшка
моя Клементьевна,
по имени Прасковья, нареченная Пятница, охотница была до кофею и говаривала, что помогает он от головной боли. Как чашек пять выпью, — говаривала она, — так и свет вижу, а без того умерла бы в три дни.
Виргилия, Горация, Тита Ливия, даже Тацита почти знаю наизусть, но когда сравню знания семинаристов с тем, что я имел случай
по счастию
моему узнать, то почитаю училище наше принадлежащим к прошедшим столетиям.
Я,
по счастию
моему, знаком стал в доме одного из губернских членов, в Новегороде, имел случай приобрести в оном малое знание во французском и немецком языках и пользовался книгами хозяина того дома.
Вошедший почталион помешал продолжению нашей беседы. Я успел семинаристу сказать, что скоро желание его исполнится, что уже есть повеление о учреждении новых университетов, где науки будут преподаваться
по его желанию. — Пора, государь
мой, пора…
Дед
мой будто должен был
по векселю 1000 рублей, кому, того не знаю, с 1737 году.
Таковому делу я обязан был
по долгу
моего звания положить окончательное решение, приговорить виновных к смерти и вместо оной к торговой казни и вечной работе.
Если нынешнего века скосырь, привлекший должное на себя презрение, восхочет оное на мне отомстить и, встретясь со мною в уединенном месте, вынув шпагу, сделает на меня нападение, да лишит меня жизни или,
по крайней мере, да уязвит меня, — виновен ли я буду, если, извлекши
мой меч на защищение
мое, я избавлю общество от тревожащего спокойствие его члена?
По их мнению, при распространении
моих вредных мнений исчезнет домашняя сохранность.
Скоро наместник известен стал о
моем по сему делу мнении, известен, что я старался преклонить сотоварищей
моих на
мои мысли и что они начинали колебаться в своих рассуждениях, к чему, однако же, не твердость и убедительность
моих доводов способствовали, но деньги асессорши.
Сей день путешествие
мое было неудачно; лошади были худы, выпрягались поминутно; наконец, спускаяся с небольшой горы, ось у кибитки переломилась, и я далее ехать не мог. — Пешком ходить мне в привычку. Взяв посошок, отправился я вперед к почтовому стану. Но прогулка
по большой дороге не очень приятна для петербургского жителя, не похожа на гулянье в Летнем саду или в Баба, скоро она меня утомила, и я принужден был сесть.
Письмо было от
моего приятеля. Охотник до всяких новостей, он обещал меня в отсутствии снабжать оными и сдержал слово. Между тем к кибитке
моей подделали новую ось, которая,
по счастию, была в запасе. Едучи, я читал...
Ш. Ах, матка
моя! некстати ты меня наравне с молодыми считаешь ветреницами. Я мужа беру
по себе…
Простите, возлюбленные
мои, простите, друзья души
моей; днесь при сопутном ветре отчальте от брега чуждыя опытности ладью вашу; стремитеся
по валам жития человеческого, да научитеся управляти сами собою.
Страсть, господствовавшая во всю жизнь надо мною, но уже угасшая,
по обыкшему ее стремлению направила стопы
мои к толпе сельских сих красавиц.
Ну, любезная
моя племянница, с трехвершковою твоею ножкою стань с ними рядом, и бегите взапуски; кто скорее достигнет высокой березы,
по конец луга стоящей?
Он приходит
по вечерам к нашему дому, и мы вместе смотрим на паренька
моей подруги…
Удовольствие
мое переменилося в равное негодование с тем, какое ощущаю, ходя в летнее время
по таможенной пристани, взирая на корабли, привозящие к нам избытки Америки и драгие ее произращения, как-то: сахар, кофе, краски и другие, не осушившиеся еще от пота, слез и крови, их омывших при их возделании.
Первой вечер
по свадьбе и следующий день, в которой я ей представлен был супругом ее как его сотоварищ, она занята была обыкновенными заботами нового супружества; но ввечеру, когда при довольно многолюдном собрании пришли все к столу и сели за первый ужин у новобрачных и я,
по обыкновению
моему, сел на
моем месте на нижнем конце, то новая госпожа сказала довольно громко своему мужу: если он хочет, чтоб она сидела за столом с гостями, то бы холопей за оной не сажал.
— Более сказать я не мог, ибо
по повелению госпожи
моей отведен был на конюшню и сечен нещадно кошками.
По неосторожности
моей упал с вантов на палубу и выломил себе три пальца, что меня навсегда сделало неспособным управлять гребнем.
От приезду
моего на почтовый стан до того времени, как лошади вновь впряжены были в
мою повозку, прошло
по крайней мере целой час. Но повозки его превосходительства запряжены были не более как в четверть часа… и поскакали они на крылех ветра. А
мои клячи, хотя лучше казалися тех, кои удостоилися везти превосходительную особу, но, не бояся гранодерского кнута, бежали посредственною рысью.
Возвращаяся чрез Клин, я уже не нашел слепого певца. Он за три дни
моего приезда умер. Но платок
мой, сказывала мне та, которая ему приносила пирог
по праздникам, надел, заболев перед смертию, на шею, и с ним положили его во гроб. О! если кто чувствует цену сего платка, тот чувствует и то, что во мне происходило, слушав сие.
Сколь мне ни хотелось поспешать в окончании
моего путешествия, но,
по пословице, голод — не свой брат — принудил меня зайти в избу и, доколе не доберуся опять до рагу, фрикасе, паштетов и прочего французского кушанья, на отраву изобретенного, принудил меня пообедать старым куском жареной говядины, которая со мною ехала в запасе.
Пообедав сей раз гораздо хуже, нежели иногда обедают многие полковники (не говорю о генералах) в дальних походах, я,
по похвальному общему обыкновению, налил в чашку приготовленного для меня кофию и услаждал прихотливость
мою плодами пота несчастных африканских невольников.