Неточные совпадения
С презрением взирал, что для освобождения действительного злодея и вредного
обществу члена или дабы наказать мнимые преступления лишением имения, чести, жизни начальник мой, будучи не в силах меня преклонить на беззаконное очищение злодейства или обвинение невинности, преклонял к
тому моих сочленов, и нередко я видел благие мои расположения исчезавшими, яко дым в пространстве воздуха.
Если ослушники воли господина своего, а паче его убийцы невинными признаваемы будут,
то повиновение прервется, связь домашняя рушится, будет паки хаос, в начальных
обществах обитающий.
Если в
обществе нравы и обычаи не противны закону, если закон не полагает добродетели преткновений в ее шествии,
то исполнение правил общежития есть легко.
Понеже добродетель есть вершина деяний человеческих,
то исполнение ее ничем не долженствует быть препинаемо. Небреги обычаев и нравов, небреги закона гражданского и священного, столь святыя в
обществе вещи, буде исполнение оных отлучает тебя от добродетели. Не дерзай николи нарушения ее прикрывати робостию благоразумия. Благоденствен без нее будешь во внешности, но блажен николи.
Но если в благоучрежденном
обществе нужно, чтобы юноши почитали старцев и неопытность — совершенство,
то нет, кажется, нужды власть родительскую делать беспредельною.
Если отец в сыне своем видит своего раба и власть свою ищет в законоположении, если сын почитает отца наследия ради,
то какое благо из
того обществу?
Если бы, говорят некоторые, запрещено было наемное удовлетворение любовныя страсти,
то бы нередко были чувствуемы сильные в
обществе потрясения.
Если она бесполезна делателю ее,
то бесполезна и
обществу; ибо избытка своего делатель
обществу не отдаст, не имея нужного.
Вводя нарушенное в
обществе естественное и гражданское равенство постепенно паки, предки наши не последним способом почли к
тому умаление прав дворянства.
Чужды раболепствования не токмо в
том, что благоговение наше возбуждать может, но даже и в люблении нашем, мы, отдавая справедливость великому мужу, не возмним быти ему богом всезиждущим, не посвятим его истуканом на поклонение
обществу и не будем пособниками в укоренении какого-либо предрассуждения или ложного заключения. Истина есть высшее для нас божество, и если бы всесильный восхотел изменить ее образ, являяся не в ней, лице наше будет от него отвращенно.
Вот от этих-то нежелательных возникновений и вопросов и оберегает дирижирующие классы французского
общества то систематическое лицемерие, которое, не довольствуясь почвою обычая, переходит на почву легальности и из простой черты нравов становится законом, имеющим характер принудительный.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не
то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем
обществе никогда не услышишь.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и
того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как в
обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец, в котором, по идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837), живет «фаланга»,
то есть ячейка коммунистического
общества будущего.]
Но меры эти почти всегда касаются только простых идиотов; когда же придатком к идиотству является властность,
то дело ограждения
общества значительно усложняется.
В речи, сказанной по этому поводу, он довольно подробно развил перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье, в особенности; но оттого ли, что в словах его было более личной веры в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не говорил, а кричал, — как бы
то ни было, результат его убеждений был таков, что глуповцы испугались и опять всем
обществом пали на колени.