Неточные совпадения
— Не все еще исчезло; ты вооружаешь
душу мою, —
вещал он мне, — против скорби, дав чувствовать мне, что бедствие мое не бесконечно…
Алчное любопытство, вселенное тобою в
души наши, стремится к познанию
вещей; а кипящее сердце славолюбием не может терпеть пут, его стесняющих.
Вещайте, как
душа действует на
душу, какая есть связь между умами?
Когда российское воинство, поражая гордых оттоманов, превысило чаяние всех, на подвиги его взирающих оком равнодушным или завистливым, ты, призванный на торжественное благодарение богу браней, богу сил, о! ты, в восторге
души твоей к Петру взывавший над гробницею его, да приидет зрети плода своего насаждения: «Восстани, Петр, восстани»; когда очарованное тобою ухо очаровало по чреде око, когда казалося всем, что приспевый ко гробу Петрову, воздвигнути его желаешь, силою высшею одаренный, — тогда бы и я
вещал к Ломоносову: зри, зри, и здесь твое насаждение.
Не поднимай руки против брата твоего и не проливай крови никаких других существ, населяющих землю, — ни людей, ни домашних животных, ни зверей, ни птицы; в глубине твоей
души вещий голос тебе запрещает ее проливать, ибо кровь — это жизнь, а жизнь ты не можешь вернуть.
Неточные совпадения
Но это говорили его
вещи, другой же голос в
душе говорил, что не надо подчиняться прошедшему и что с собой сделать всё возможно. И, слушаясь этого голоса, он подошел к углу, где у него стояли две пудовые гири, и стал гимнастически поднимать их, стараясь привести себя в состояние бодрости. За дверью заскрипели шаги. Он поспешно поставил гири.
Атвуд взвел, как курок, левую бровь, постоял боком у двери и вышел. Эти десять минут Грэй провел, закрыв руками лицо; он ни к чему не приготовлялся и ничего не рассчитывал, но хотел мысленно помолчать. Тем временем его ждали уже все, нетерпеливо и с любопытством, полным догадок. Он вышел и увидел по лицам ожидание невероятных
вещей, но так как сам находил совершающееся вполне естественным, то напряжение чужих
душ отразилось в нем легкой досадой.
Она стала для него чем-то вроде ящика письменного стола, — ящика, в который прячут интимные
вещи; стала ямой, куда он выбрасывал сор своей
души. Ему казалось, что, высыпая на эту женщину слова, которыми он с детства оброс, как плесенью, он постепенно освобождается от их липкой тяжести, освобождает в себе волевого, действенного человека. Беседы с Никоновой награждали его чувством почти физического облегчения, и он все чаще вспоминал Дьякона:
— Даже если тут и «пьедестал», то и тогда лучше, — продолжал я, — пьедестал хоть и пьедестал, но сам по себе он очень ценная
вещь. Этот «пьедестал» ведь все тот же «идеал», и вряд ли лучше, что в иной теперешней
душе его нет; хоть с маленьким даже уродством, да пусть он есть! И наверно, вы сами думаете так, Васин, голубчик мой Васин, милый мой Васин! Одним словом, я, конечно, зарапортовался, но вы ведь меня понимаете же. На то вы Васин; и, во всяком случае, я обнимаю вас и целую, Васин!
— Папа, пожалей меня, — говорила девушка, ласкаясь к отцу. — Находиться в положении
вещи, которую всякий имеет право приходить осматривать и приторговывать… нет, папа, это поднимает такое нехорошее чувство в
душе! Делается как-то обидно и вместе с тем гадко… Взять хоть сегодняшний визит Привалова: если бы я не должна была являться перед ним в качестве товара, которому только из вежливости не смотрят в зубы, я отнеслась бы к нему гораздо лучше, чем теперь.