Неточные совпадения
— Между
тем дошли мы
до С… Я думал, что начальник, проснувшись, накажет своего сержанта и претерпевшим на воде даст хотя успокоение.
— Не осудите, — сказал, — более теперь вам служить не могу, но если доедем
до места,
то, может быть, сделаю что-нибудь больше.
Вспомнил я, что некогда блаженной памяти нянюшка моя Клементьевна, по имени Прасковья, нареченная Пятница, охотница была
до кофею и говаривала, что помогает он от головной боли. Как чашек пять выпью, — говаривала она, — так и свет вижу, а без
того умерла бы в три дни.
Давно ли
то было, как Вольтер кричал против суеверия
до безголосицы; давно ли Фридрих неутолимой его был враг не токмо словом своим и деяниями, но, что для него страшнее, державным своим примером.
Если потомкам нашим предлежит заблуждение, если, оставя естественность, гоняться будут за мечтаниями,
то весьма полезной бы был труд писателя, показавшего нам из прежних деяний шествие разума человеческого, когда, сотрясший мглу предубеждений, он начал преследовать истину
до выспренностей ее и когда, утомленный, так сказать, своим бодрствованием, растлевать начинал паки свои силы, томиться и ниспускаться в туманы предрассудков и суеверия.
Между
тем как в кибитке моей лошадей переменяли, я захотел посетить высокую гору, близ Бронниц находящуюся, на которой, сказывают, в древние времена
до пришествия, думаю, славян, стоял храм, славившийся тогда издаваемыми в оном прорицаниями, для слышания коих многие северные владельцы прихаживали. На
том месте, повествуют, где ныне стоит село Бронницы, стоял известный в северной древней истории город Холмоград. Ныне же на месте славного древнего капища построена малая церковь.
Но знаю
то, что он вино любил
до последнего издыхания.
Я приметил из многочисленных примеров, что русский народ очень терпелив и терпит
до самой крайности; но когда конец положит своему терпению,
то ничто не может его удержать, чтобы не преклонился на жестокость.
Они окружили всех четверых господ и, коротко сказать, убили их
до смерти на
том же месте.
Письмо было от моего приятеля. Охотник
до всяких новостей, он обещал меня в отсутствии снабжать оными и сдержал слово. Между
тем к кибитке моей подделали новую ось, которая, по счастию, была в запасе. Едучи, я читал...
Ныне настало
то время, что чувствы ваши, дошед
до совершенства возбуждения, но не
до совершенства еще понятия о возбуждаемом, начинают тревожиться всякою внешностию и опасную производить зыбь во внутренности вашей.
Правила единожития, елико
то касаться может
до вас самих, должны относиться к телесности вашей и нравственности.
Единое в
том тебе утешение да будет, воспоминая, что и сын сына твоего возлюбит отца
до совершенного только возраста.
Согрешил пред вами, отравив жизненные ваши соки
до рождения вашего, и
тем уготовил вам томное здравие и безвременную, может быть, смерть.
А как
то дойдет
до родов, запоешь другим голосом.
Мне
то до слез каждый день; мне бы уж хотелось самой иметь такова же паренька…
Если мы скажем и утвердим ясными доводами, что ценсура с инквизициею принадлежат к одному корню; что учредители инквизиции изобрели ценсуру,
то есть рассмотрение приказное книг
до издания их в свет,
то мы хотя ничего не скажем нового, но из мрака протекших времен извлечем, вдобавок многим другим, ясное доказательство, что священнослужители были всегда изобретатели оков, которыми отягчался в разные времена разум человеческий, что они подстригали ему крылие, да не обратит полет свой к величию и свободе.
Некоторые глупые, дерзновенные и невежды попускаются переводить на общий язык таковые книги. Многие ученые люди, читая переводы сии, признаются, что ради великой несвойственности и худого употребления слов они непонятнее подлинников. Что же скажем о сочинениях,
до других наук касающихся, в которые часто вмешивают ложное, надписывают ложными названиями и
тем паче славнейшим писателям приписывают свои вымыслы, чем более находится покупщиков.
Никакой книгопечатник да не потребуется к суду за
то, что издал в свет примечания, цененея, наблюдения о поступках общего собрания, о разных частях правления, о делах общих или о поведении служащих, поколику оное касается
до исполнения их должностей».
— Старуха 80 лет, жена его, была кормилицею матери своего молодого барина; его была нянькою и имела надзирание за домом
до самого
того часа, как выведена на сие торжище.
Парень им говорил: — Перестаньте плакать, перестаньте рвать мое сердце. Зовет нас государь на службу. На меня пал жеребей. Воля божия. Кому не умирать,
тот жив будет. Авось-либо я с полком к вам приду. Авось-либо дослужуся
до чина. Не крушися, моя матушка родимая. Береги для меня Прасковьюшку. — Рекрута сего отдавали из экономического селения.
— Если вы
до сего времени не ведали,
то ведайте, что в рекруты продавать людей запрещается; что крестьяне людей покупать не могут; что вам от барина дана отпускная и что вас покупщики ваши хотят приписать в свою волость будто по вашей воле.
Надеюсь, — говорил он важным видом, — что сколь скоро будет война,
то дослужуся
до генеральского чина; а не будет войны,
то набью карман (коли можно) и, увенчан лаврами, отъеду на покой в мое отечество.
И стоит ли
то, что я сделал для покойного твоего отца, чтобы ты
до гроба моего меня не забывала?
Сравни
то, что писано
до Ломоносова, и
то, что писано после его, — действие его прозы будет всем внятно.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки,
то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же
до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек,
то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий (с неудовольствием).А, не
до слов теперь! Знаете ли, что
тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — //
До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да
тот был прост; накинется // Со всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока не пустит по миру, // Не отойдя сосет!
Влас наземь опускается. // «Что так?» — спросили странники. // — Да отдохну пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет с коня любимого! // С
тех пор, как слух прошел, // Что воля нам готовится, // У князя речь одна: // Что мужику у барина //
До светопреставления // Зажату быть в горсти!..
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет,
до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за
то тебе вечно маяться!