Неточные совпадения
Те и другие живут
в деревнях; но
одни платят известное, а другие должны быть готовы платить то, что господин хочет.
Одни судятся своими равными; а другие
в законе мертвы, разве по делам уголовным.
Я вознамерился
в пользу употребить благость природы и насладиться еще
один хотя раз
в жизни великолепным зрелищем восхождения солнца, которого на гладком водяном горизонте мне еще видеть не удавалось.
Наконец, судна нашего правитель, более нежели все другие к опасностям морских происшествий обыкший, взиравший поневоле, может быть, на смерть хладнокровно
в разных морских сражениях
в прошедшую турецкую войну
в Архипелаге, решился или нас спасти, спасаяся сам, или погибнуть
в сем благом намерении: ибо, стоя на
одном месте, погибнуть бы нам должно было.
Сие побудило
одного из его товарищей ему преследовать, дабы подать ему помощь, если он увидит его изнемогающа
в достижении берега, или достигнуть оного, если первому
в том будет неудача.
Нередко помышляли мы вытти из судна и шествовать по каменной гряде к берегу, но пребывание
одного из наших сопутников на камне уже несколько часов и скрытие другого из виду представляло нам опасность перехода более, может быть, нежели она была
в самом деле.
В толико жестоком отчаянии, лежащу мне над бездыханным телом моей возлюбленной,
один из искренних моих друзей прибежал ко мне: — Тебя пришли взять под стражу, команда на дворе.
Ибо справедливо думал, что
в самодержавном правлении она
одна в отношении других может быть беспристрастна.
Подобно как
в мрачную атмосферу, густым туманом отягченную, проникает полуденный солнца луч, летит от жизненной его жаркости сгущенная парами влага и, разделенная
в составе своем, частию, улегчася, стремительно возносится
в неизмеримое пространство эфира и частию, удержав
в себе
одну только тяжесть земных частиц, падает низу стремительно, мрак, присутствовавший повсюду
в небытии светозарного шара, исчезает весь вдруг и, сложив поспешно непроницательной свой покров, улетает на крылех мгновенности, не оставляя по себе ниже знака своего присутствования, — тако при улыбке моей развеялся вид печали, на лицах всего собрания поселившийся; радость проникла сердца всех быстротечно, и не осталося косого вида неудовольствия нигде.
Если бы воссел на сии корабли, то,
в веселиях начав путешествие и
в веселиях его скончая, столь же бы много сделал открытий, сидя на
одном месте (и
в моем государстве), толико же бы прославился; ибо ты бы почтен был твоим государем.
—
В созидании городов видел я
одно расточение государственныя казны, нередко омытой кровию и слезами моих подданных.
Я взялся за нянюшкино лекарство, но, не привыкнув пить вдруг по пяти чашек, попотчевал излишне для меня сваренным молодого человека, который сидел на
одной со мной лавке, но
в другом углу у окна.
Я, по счастию моему, знаком стал
в доме
одного из губернских членов,
в Новегороде, имел случай приобрести
в оном малое знание во французском и немецком языках и пользовался книгами хозяина того дома.
Какая разница
в просвещении времен, когда
один латинский язык был
в училищах употребителен, с нынешним временем!
Учение всем бы было внятнее; просвещение доходило бы до всех поспешнее, и
одним поколением позже за
одного латинщика нашлось бы двести человек просвещенных; по крайней мере
в каждом суде был бы хотя
один член, понимающий, что есть юриспруденция или законоучение.
Когда же прочтешь, то знаю, что кражи моей наружу не выведешь; ибо не тот
один вор, кто крал, но и тот, кто принимал, — так писано
в законе русском.
— Народы, говорят законоучители, находятся
один в рассуждении другого
в таком же положении, как человек находится
в отношении другого
в естественном состоянии.
Явился он ко мне с искусным стряпчим, и
в то время взяли они с меня милостиво
одни только проценты за 50 лет, а занятой капитал мне весь подарили.
В губернии нашей жил
один дворянин, который за несколько уже лет оставил службу.
Они у прежнего помещика были на оброке, он их посадил на пашню; отнял у них всю землю, скотину всю у них купил по цене, какую сам определил, заставил работать всю неделю на себя, а дабы они не умирали с голоду, то кормил их на господском дворе, и то по
одному разу
в день, а иным давал из милости месячину.
Во дворе людей было
один мальчик, купленный им
в Москве, парикмахер дочернин, да повариха старуха.
В доказательство показывали проломленную у
одного из братьев голову.
Толико ненавидели они их, что ни
один не хотел миновать, чтобы не быть участником
в сем убийстве, как то они сами после призналися.
Ш. Как, матка? Сверх того, что
в нынешние времена не худо иметь хороший чин, что меня называть будут: ваше высокородие, а кто поглупее — ваше превосходительство; но будет-таки кто-нибудь, с кем
в долгие зимние вечера можно хоть поиграть
в бирюльки. А ныне сиди, сиди, все
одна; да и того удовольствия не имею, когда чхну, чтоб кто говорил: здравствуй. А как муж будет свой, то какой бы насморк ни был, все слышать буду: здравствуй, мой свет, здравствуй, моя душенька…
Одно название сие приводит всю кровь
в необычайное движение!
Тысячу против
одного держать можно, что изо ста дворянчиков, вступающих
в службу, 98 становятся повесами, а два под старость или, правильнее сказать, два
в дряхлые их, хотя нестарые лета становятся добрыми людьми.
Или еще
один невольник
в прибавок ко многим другим, или змия за пазухой…
Один из монахов сего монастыря, посещая Валдаи, влюбился
в дочь
одного валдайского жителя.
—
Одно условие брачного договора может и
в неравенстве быть исполняемо: жить вместе.
Один будет начальник самовластный, имея
в руках силу, другой будет слабый подданник и раб совершенный, веление господа своего исполнять только могущий.
Властитель первый
в обществе есть закон; ибо он для всех
один.
Но сим ли
одним препятствуется
в рабстве многоплодие?
Один несмысленный урядник благочиния может величайший
в просвещении сделать вред и на многие лета остановку
в шествии разума; запретит полезное изобретение, новую мысль и всех лишит великого.
Если мы скажем и утвердим ясными доводами, что ценсура с инквизициею принадлежат к
одному корню; что учредители инквизиции изобрели ценсуру, то есть рассмотрение приказное книг до издания их
в свет, то мы хотя ничего не скажем нового, но из мрака протекших времен извлечем, вдобавок многим другим, ясное доказательство, что священнослужители были всегда изобретатели оков, которыми отягчался
в разные времена разум человеческий, что они подстригали ему крылие, да не обратит полет свой к величию и свободе.
В городе же Франкфурте, если таковые на продажу изданные книги не будут смотрены и утверждены почтенным и нам любезным
одним богословия магистром и
одним или двумя докторами и лиценциатами, которые от думы оного города на годовом жалованье содержимы быть имеют.
Жив многие лета
в объятиях
один другого, несчастные сии к поносной продаже восчувствуют тоску разлуки.
— Не дивись, — сказал я ему, — установление свободы
в исповедании обидит
одних попов и чернецов, да и те скорее пожелают приобрести себе овцу, нежели овцу во Христово стадо.
— Стихотворство у нас, — говорил товарищ мой трактирного обеда, —
в разных смыслах как оно приемлется, далеко еще отстоит величия. Поэзия было пробудилась, но ныне паки дремлет, а стихосложение шагнуло
один раз и стало
в пень.
Вот остаток
одной из них, все прочие сгорели
в огне; да и оставшуюся та же ожидает участь, как и сосестр ее постигшая.
На вопрос мой о сем он ответствовал: — Если бы, государь мой, с
одной стороны поставлена была виселица, а с другой глубокая река и, стоя между двух гибелей, неминуемо бы должно было идти направо или налево,
в петлю или
в воду, что избрали бы вы, чего бы заставил желать рассудок и чувствительность?
Я спросил у
одного близстоящего, которой по одежде своей приказным служителем быть казался: — Конечно, бояся их побегу, заключили их
в толь тяжкие оковы?
Они принадлежали
одному помещику, которому занадобилися деньги на новую карету, и для получения оной он продал их для отдачи
в рекруты казенным крестьянам.
Я. Но как то случилося, что тебя отдают из деревни
в рекруты? Из деревень берут
в солдаты обыкновенно
одних крестьян и русских, а ты, я вижу, не мужик и не русский.
Выехал
в Россию с
одним господином.
Пожал я плечами не
один раз, слушав сего бродягу, и с уязвленным сердцем лег
в кибитку, отправился
в путь.
Забыто все,
один предлог
в уме; им дышим, им живем.
В слоях находил иногда остатки животных,
в морях живущих, находил остатки растений и заключать мог, что слоистое расположение земли начало свое имеет
в наплавном положении вод и что воды, переселяяся из
одного края земного шара к другому, давали земле тот вид, какой она
в недрах своих представляет.
И сие первородное чадо стремящегося воображения по непроложенному пути
в доказательство с другими купно послужило, что когда народ направлен единожды к усовершенствованию, он ко славе идет не
одной тропинкою, но многими стезями вдруг.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни
один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Лука Лукич. Не могу, не могу, господа. Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мною
одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет и язык как
в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право, увольте!
Столько лежит всяких дел, относительно
одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы
в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
Хлестаков. Оробели? А
в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни
одна женщина не может их выдержать, не так ли?
Одно плохо: иной раз славно наешься, а
в другой чуть не лопнешь с голоду, как теперь, например.