Неточные совпадения
— Эти слова между нами не должны казаться сильными и увеличенными — мы не на них основали нашу связь, потому ясмело их пишу, зная, что никакая земная причина не нарушит ее; истинно благодарен вам за утешительные строки, которые я
от вас имел, и душевно жалею, что не
удалось мне после приговора обнять вас и верных
друзей моих, которых прошу вас обнять; называть их не нужно — вы их знаете; надеюсь, что расстояние 7 тысяч верст не разлучит сердец наших.
Вчера в полночь я прибыл в Туринск. Сегодня же хочу начать беседу мою,
друг Оболенский. Много впечатлений перебывало в знакомом тебе сердце с тех пор, как мы с тобою обнялись на разлуку в Верхнеудинске.
Удаляясь от тебя, я более и более чувствовал всю тяжесть этой скорбной минуты. Ты мне поверишь, любезный
друг, испытывая в себе мое чувство.
…24 — го я отправил барону твои деньги; разумеется, не сказал,
от кого, только сказал, что и не
от меня…
От души спасибо тебе,
друг, что послала по возможности нашему старику. В утешение тебе скажу, что мне
удалось чрез одного здешнего доброго человека добыть барону ежемесячно по 20 целковых. Каждое 1-ое число (начиналось с генваря) получаю из откупа эту сумму и отправляю, куда следует. Значит, барон покамест несколько обеспечен…
— Жизнь людей, нравственно связанных между собою, похожа на концентрические круги, у которых один центр, и вот в известный момент два лица помещались в самом центре материального и психического сближения; потом они переходят каждый по своему отдельному радиусу в один, в другой концентрик: таким образом все
удаляются друг от друга; но связь существенная у них, заметьте, не прервана: они могут еще сообщаться посредством радиусов и, взаимно действуя, даже умерщвлять один другого, и не выстрелом в портрет, а скорей глубоким помыслом, могущественным движением воли в желаемом направлении.
— Его душа расширялась, хотела бы вырваться, обнять всю природу, и потом сокрушить ее, — если было желание безумца, то по крайней мере великого безумца; — что такое величайшее добро и зло? — два конца незримой цепи, которые сходятся,
удаляясь друг от друга.
Неточные совпадения
— Грушницкий! — сказал я, — еще есть время; откажись
от своей клеветы, и я тебе прощу все. Тебе не
удалось меня подурачить, и мое самолюбие удовлетворено; вспомни — мы были когда-то
друзьями…
И точно, такую панораму вряд ли где еще
удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и
другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины
от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше
другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на
другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить
от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
На этот раз ему
удалось добраться почти к руке девушки, державшей угол страницы; здесь он застрял на слове «смотри», с сомнением остановился, ожидая нового шквала, и действительно едва избег неприятности, так как Ассоль уже воскликнула: «Опять жучишка… дурак!..» — и хотела решительно сдуть гостя в траву, но вдруг случайный переход взгляда
от одной крыши к
другой открыл ей на синей морской щели уличного пространства белый корабль с алыми парусами.
Он смотрел на настоящий свой быт, как продолжение того же обломовского существования, только с
другим колоритом местности и, отчасти, времени. И здесь, как в Обломовке, ему
удавалось дешево отделываться
от жизни, выторговать у ней и застраховать себе невозмутимый покой.
Англичане, по примеру
других своих колоний, освободили черных
от рабства, несмотря на то что это повело за собой вражду голландских фермеров и что земледелие много пострадало тогда, и страдает еще до сих пор,
от уменьшения рук. До 30 000 черных невольников обработывали землю, но сделать их добровольными земледельцами не
удалось: они работают только для удовлетворения крайних своих потребностей и затем уже ничего не делают.