Неточные совпадения
Вот вам выдержки из хроники нашей юности. Удовольствуйтесь ими! Может быть, когда-нибудь появится целый ряд воспоминаний о лицейском своеобразном быте первого курса,
с очерками личностей, которые потом заняли свои
места в общественной сфере; большая часть из них уже исчезла, но оставила отрадное памятование в сердцах не одних своих товарищей.
Вы не можете себе представить,
с каким затруднением я наполняю эти страницы в виду спящего фельдъегеря в каком-нибудь чулане. Он мне обещает через несколько времени побывать у батюшки, прошу, чтобы это осталось тайною, он видел Михаила два раза, расспросите его об нем. Не знаю, где вообразить себе Николая, умел ли он что-нибудь сделать. Я не делаю вопросов, ибо на это нет ни
места, ни времени. Из Шлиссельбургане было возможности никак следить, ибо солдаты в ужасной строгости и почти не сходят
с острова.
Трудно и почти невозможно (по крайней мере я не берусь) дать вам отчет на сем листке во всем том, что происходило со мной со времени нашей разлуки — о 14-м числе надобно бы много говорить, но теперь не
место, не время, и потому я хочу только, чтобы дошел до вас листок, который, верно, вы увидите
с удовольствием; он скажет вам, как я признателен вам за участие, которое вы оказывали бедным сестрам моим после моего несчастия, — всякая весть о посещениях ваших к ним была мне в заключение истинным утешением и новым доказательством дружбы вашей, в которой я, впрочем, столько уже уверен, сколько в собственной нескончаемой привязанности моей к вам.
Иван Иванович уверен, что вы
с удовольствием увидите
места, где он работал; второй и третий вид изображают овраг и улицу на Нерчинскую дорогу, где летом производилась работа.
С грустью посетил
места, где покоится прах людей, нам близких и невозвратимых.
Все наши по просьбам родных помещены, куда там просили, кроме Трубецких, Юшневских и Артамона. Они остались на
местах известного тебе первого расписания. Не понимаю, что это значит, вероятно,
с почтою будет разрешение. Если Барятинского можно было поместить в Тобольск, почему же не быть там Трубецким?! В Красноярск Давыдов и Спиридов: следовательно, нет затруднения насчет губернских городов.
Вообрази, любезный Оболенский, что до сих пор еще не писал домой — голова кругом, и ждал, что им сказать насчет
места моего поселения. Здесь нашел письмо ото всех Малиновских; пишут, что Розенберг у них пробыл пять дней и встретился там
с семейством Розена…
Премилое получил письмо от почтенного моего Егора Антоновича; жалею, что не могу тебе дать прочесть. На листе виньетка, изображающая Лицей и дом директорский
с садом. Мильон воспоминаний при виде этих
мест! —
С будущей почтой поговорю
с ним. До сих пор не писал еще к Розену и не отвечал Елизавете Петровне.
Товарищи мои вам знакомы: теперь все трое женатые люди; стараются сколько возможно приучить меня к новому
месту моего пребывания; но я еще не освоился
с ним.
Скажи, каким образом, Вильгельм пишет на твоем листке? Или он переведен куда-нибудь? Видно, они расстались
с братом. Бобрищевы-Пушкины нынешнюю зиму перейдут в Тобольск. Павел Сергеевич очень доволен этим перемещением: будет вместе
с Фонвизиными, и брату лучше в этом заведении, нежели в Красноярске, а может быть, перемена
места произведет некоторую пользу в его расстроенном положении.
Посылаю вам записки Andryane — вы и Наталья Дмитриевна прочтете
с наслаждением эту книгу — кажется, их у вас не было. Если успеете —
с Кудашевым возвратите, — я хочу их еще послать в другие
места. Бобрищев-Пушкин, верно, также охотно их пробежит.
Не постигаю, почему Матвея Ивановича пускают в Тобольск. Я бы на его
месте давно уже написал Бенкендорфу и послал банку
с солитером вместо лекарского свидетельства…
Он хотел к вам писать
с нового своего
места жительства.
Нам в этом завидуют, но я думаю — это следствие хорошего обращения
с ними; мы свыклись; в других же
местах только и слышишь, что беспрестанные перемены министерства, — и все
с удивлением спрашивают, почему у нас этого не случается.
Дом занимаем порядочный, вдовы Бронниковой, которая позволяет нам на свой счет делать всевозможные поправки, и за это позволение берет 250 рублей в год. Наружность нечто вроде станции в России, но расположение удобно. Для нас ничего лучшего не нужно. Каждому можно быть у себя, и есть
место, где можно быть вместе. [В доме Бронникова Пущин жил вместе
с Е. П. Оболенским — до женитьбы последнего на В.
С. Барановой.] Не перехожу сегодня на другую страницу. Время обедать.
Вместо этого объявлено нам на днях постановление комитета гг. министров, высочайше утвержденное в феврале, которым разрешено нам отлучаться
с билетами из
мест водворения по уважительным причинам: живущим в городах на 30 верст, а живущим в деревнях на 50 верст, и то на три дня.
Давно бы мы здесь построили город и вспахали землю, если бы
с самого начала нас поселили в одном
месте и дали возможность обзаводиться.
Очень жалею, что не могу ничем участвовать в постройке читинской церкви. Тут нужно что-нибудь значительнее наших средств. К тому же я всегда по возможности лучше желаю помочь бедняку какому-нибудь, нежели содействовать в украшениях для строящихся церквей. По-моему, тут моя лепта ближе к цели. Впрочем, и эти убеждения не спасают от частых налогов по этой части. Необыкновенно часто приходят
с кружками из разных
мест, и не всегда умеешь отказать…
Пущин был болен, но так как он действительно хотел объехать все
места поселения декабристов для беседы
с товарищами о тогдашнем политическом положении на Западе, то ему пришлось пользоваться свидетельством врача о мнимых болезнях.
…Я был в Олонках, в Хомутовой, в Оёке и в Тугутуе, когда он [Олонки и другие названия —
места поселения декабристов; он — М.
С. Корсаков.] мелькнул в Иркутске… Я бы
с ним написал домой…
Многое мне напомнила допотопная тетрадка. Как живо я перенесся в былое — как будто и не прошло стольких лет. — Проси Бориса, чтоб он не хворал. А что поделывает Константин? Не тот, который управляет министерством вашим, а который
с гордым пламенем во взоре. — Читая твою тетрадь, я вперед говорил на память во многих
местах. Жив Чурилка! За все благодарение богу!
Свербей Свербеевич
с ним вроде секретаря по дипломатической части — на его прежнее
место назначен Вячеслав Якушкин.
Менделеев вразумлен. Он часто пишет
с Колывани к своей сестре. Доволен своим
местом и понимает, что сам (независимо от вашего покровительства) должен устраивать свою службу.
Долго я смотрел на Девичий монастырь [Письмо Н. Д. — на листке
с видом Девичьего монастыря в Москве.] — и мне знакомо это
место, — я часто там бывал, живя близко у Колошиных…
Спасибо, что лично исполнили мое поручение к свояку Владимира Ивановича, которому, между прочим, 12 апреля минуло 73 года. Бодр и свеж мыслию и телом! [Свояк Вл. Ив. Штейнгейля — М. И. Топильский, занимавший видное
место в министерстве юстиции. Сохранилось много писем Штейнгейля к Пущину — сибирского периода и по возвращении из Сибири; все
с просьбами о содействии в бытовых нуждах.]
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные
места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей
с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком
месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит
с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого
места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные
места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» —
с большим,
с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Покуда Тимофеевна //
С хозяйством управлялася, // Крестьяне
место знатное // Избрали за избой: // Тут рига, конопляники, // Два стога здоровенные, // Богатый огород. // И дуб тут рос — дубов краса. // Под ним присели странники: // «Эй, скатерть самобраная, // Попотчуй мужиков».
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два
места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу,
с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.