Невдолге после описанных мною сцен Калиновичу принесли с
почты объявление о страховом письме и о посылке на его имя. Всегда спокойный и ровный во всех своих поступках, он пришел на этот раз в сильное волнение: тотчас же пошел скорыми шагами на почту и начал что есть силы звонить в колокольчик. Почтмейстер отворил, по обыкновению, двери сам; но, увидев молодого смотрителя, очень сухо спросил своим мрачным голосом:
Неточные совпадения
В самом деле, со дня
объявления ополчения в Удодове совершилось что-то странное. Начал он как-то озираться, предался какой-то усиленной деятельности. Прежде не проходило
почти дня, чтобы мы не виделись, теперь — он словно в воду канул. Даже подчиненные его вели себя как-то таинственно. Покажутся в клубе на минуту, пошепчутся и разойдутся. Один только раз удалось мне встретить Удодова. Он ехал по улице и, остановившись на минуту, крикнул мне:
Полина совсем
почти прищурила глаза и начала рисовать. Калинович догадался, что
объявлением своей службы он уронил себя в мнении своих новых знакомых, и, поняв, с кем имеет дело, решился поправить это.
В ней печатались циркуляры, еще ранее разосланные по уездам
почтой, и «припечатывались»
объявления о пропавших коровах и забеглых лошадях, о потерях документов и разных находках.
«Русская газета» — было весьма убогое, провинциального вида издание,
почти не имевшее подписки, не имевшее розницы и выплакивавшее у фирм через своих голодных агентов
объявления, номинальная цена которых была гривенник за строку, а фирмы получали до 70 процентов скидки.
Газета в первые годы шла слабо, печаталось две тысячи экземпляров,
объявлений платных
почти не было, кредита никакого, бумагу покупали иногда на один номер, а назавтра опять выворачивайся, опять занимай деньги на бумагу.