Неточные совпадения
Значит, их останавливало
почти то же, что меня пугало: образ его мыслей всем хорошо был известен, но не было полного
к нему доверия.
Преследуемый мыслию, что у меня есть тайна от Пушкина и что, может быть, этим самым я лишаю общество полезного деятеля,
почти решался броситься
к нему и все высказать, зажмуря глаза на последствия. В постоянной борьбе с самим собою, как нарочно, вскоре случилось мне встретить Сергея Львовича на Невском проспекте.
Опасения доброго Александра Ивановича меня удивили, и оказалось, что они были совершенно напрасны.
Почти те же предостережения выслушал я от В. Л. Пушкина,
к которому заезжал проститься и сказать, что увижу его племянника. Со слезами на глазах дядя просил расцеловать его.
Поводом
к этой переписке, без сомнения, было перехваченное на
почте письмо Пушкина, но кому именно писанное — мне неизвестно; хотя об этом письме Нессельроде и не упоминает, а просто пишет, что по дошедшим до императора сведениям о поведении и образе жизни Пушкина в Одессе его величество находит, что пребывание в этом шумном городе для молодого человека во многих отношениях вредно, и потому поручает спросить его мнение на этот счет.
Поэтому предположение о передаче стихов Ершову в 1840 г. бл'иже
к действительности, чем заявление Пущина о 1839 г., сделанное
почти через двадцать лет после пребывания в Тобольске.
Прилагаю переписку, которая свидетельствует о всей черноте этого дела. [В Приложении Пущин поместил полученные Пушкиным анонимные пасквили, приведшие поэта
к роковой дуэли, и несколько писем, связанных с последней (
почти все — на французском языке; их русский перевод — в «Записках» Пущина о Пушкине, изд. Гослитиздата, 1934 и 1937). Здесь не приводятся, так как не находятся в прямой связи с воспоминаниями Пущина о великом поэте и не разъясняют историю дуэли.]
Мне дано на дорогу сверх порционов 50 рублей, а остальные, с лишком тысячу, генерал обещал переслать по
почте к иркутскому губернатору [Бантыш-Каменскому].
Извините, я
почти готов не посылать этого маранного письма — не знаю, как вы прочтете, но во уважение каторжного моего состояния прошу без церемонии читать и также не сердиться, если впредь получите что-нибудь подобное.
К сожалению, не везде мог я иметь перо, которое теперь попало в руки.
Трудно и
почти невозможно (по крайней мере я не берусь) дать вам отчет на сем листке во всем том, что происходило со мной со времени нашей разлуки — о 14-м числе надобно бы много говорить, но теперь не место, не время, и потому я хочу только, чтобы дошел до вас листок, который, верно, вы увидите с удовольствием; он скажет вам, как я признателен вам за участие, которое вы оказывали бедным сестрам моим после моего несчастия, — всякая весть о посещениях ваших
к ним была мне в заключение истинным утешением и новым доказательством дружбы вашей, в которой я, впрочем, столько уже уверен, сколько в собственной нескончаемой привязанности моей
к вам.
Поехал дальше. Давыдовых перегнал близ Нижне-удинска, в Красноярске не дождался. Они с детьми медленно ехали, а я, несмотря на грязь, дождь и снег иногда, все подвигался на тряской своей колеснице. Митьков, живший своим домом, хозяином совершенным — все по часам и все в порядке. Кормил нас обедом — все время мы были
почти неразлучны, я останавливался у Спиридова, он еще не совсем устроился, но надеется, что ему в Красноярске будет хорошо. В беседах наших мы все возвращались
к прошедшему…
Премилое получил письмо от почтенного моего Егора Антоновича; жалею, что не могу тебе дать прочесть. На листе виньетка, изображающая Лицей и дом директорский с садом. Мильон воспоминаний при виде этих мест! — С будущей
почтой поговорю с ним. До сих пор не писал еще
к Розену и не отвечал Елизавете Петровне.
Официальные мои письма все, кажется,
к вам ходят через Петербург — с будущей
почтой буду отвечать Сергею Григорьевичу, на днях получил его листок от 25 — го числа [Много писем С. Г. Волконского
к Пущину за 1840–1843, 1855 гг., характеризующих их взаимную сердечную дружбу и глубокое, искреннее уважение — в РО (ф. 243 и Фв. III, 35), в ЦГИА (ф. 279, оп. I, № 254 и 255), за 1842, 1854 и 1857 гг. напечатаны в сборниках о декабристах.] — он в один день с вами писал, только другой дорогой.
С нынешней
почтой пишем в Екатеринбург, чтоб
к памятнику прибавили другую надпись. Зимним путем он будет перевезен — весной поставим и памятник по рисунку самого Ивашева. Не часто бывают такие случаи в жизни.
Скоро будет отсюда случай
к вам, я
к тому времени приготовлю все, что мне поручали в Ялуторовске. С
почтой невозможно отправить заветных рукописей. По-моему бы и можно, но вы будете называть меня неосторожным человеком, и я не хочу в мои преклонные лета заслужить такого мнения.
Паскаля отправил сейчас на
почту — прямо в редакцию «Земледельческой газеты»
к Энгельгардту…
С прешедшей
почтой Марья Петровна Ледантю отправила
к вам, почтенный друг Егор Антонович, Паскаля в русском костюме.
Наконец, я должен теперь узнать, что брат Михайло приехал домой. На последней
почте было от них письмо из Пскова уже, 11 октября они пустились в Петербург. В Пскове он виделся с князем Петром Вяземским, который тотчас
к нему [явился], лишь только узнал, что он там…
Энгельгардт возится с нашим Паскалем и никак не может вывести его в люди. Я советую Бобрищеву-Пушкину обратиться
к прусскому королю — авось он, для
чести русской словесности, напечатает эту рукопись…
В конце августа или в начале сентября, если все будет благополучно, пускаюсь в ваши страны:
к тому времени получится разрешение от князя,
к которому я отправил 31 июля мое просительное письмо с лекарским свидетельством. Недели две или три пробуду у вас. Вы примите меня под вашу крышу. О многом потолкуем —
почти два года как мы не видались…
Вы уже знаете печальную, тяжелую весть из Иркутска. Сию минуту принесли мне письмо Волконского, который описывает кончину Никиты Муравьева и говорит, что с тою же
почтою пишет
к вам. Тяжело будет вам услышать это горе. Писать не умею теперь. Говорить бы еще мог, а лучше бы всего вместе помолчать и подумать.
Из Петербурга с этой
почтой не имел письма. На будущей неделе побеседую с Варей — туда
к ней пошлю листок.
Почти никаких мер не принимают
к прекращению этого зла, да и трудно что-нибудь сделать.
Лучше всего для решения этого вопроса приезжайте сами в Ялуторовск, где давно хотелось бы вас обнять, где ожидает вас
честь нашей библиотеки [Подразумеваются зарубежные издания, запрещенные
к распространению в России, получавшиеся декабристами с оказией.] и радушный прием добрых ваших знакомых.
С этой
почтой было письмо от родных покойного Вильгельма, по которому можно надеяться, что они будут просить о детях. Я уверен, что им не откажут взять
к себе сирот, а может быть, и мать пустят в Россию. Покамест Миша учится в приходском училище. Тиночка милая и забавная девочка. Я их навещаю часто и
к себе иногда зазываю, когда чувствую себя способным слушать шум и с ними возиться.
С прошедшей
почтой я писал
к Надежде Николаевне…
Марья Николаевна
почти выздоровела, когда мы свиделись, но это оживление
к вечеру исчезло — она, бедная, все хворает: физические боли действуют на душевное расположение, а душевные тревоги усиливают болезнь в свою очередь. Изменилась она мало, но гораздо слабее прежнего.
Побежал
к нему и нашел у него Вольфа, который сказал, что больной
почти безнадежен, — посадил в ванну и
к животу поставил 12 пиявок.
С последней
почтой читал приказ об увольнении Егора Антоновича от редакции «Земледельческой газеты». Меня это огорчило, и я жду известия, с какой целью наш старый директор прикомандирован
к министерству имуществ.
К нему будет от меня грамотка — сегодня не успею на лету, пользуюсь этим случаем.
До него должен быть у тебя Фрейганг, бывший моим гостем по возвращении из Камчатки. Он же встретился дорогой с Арбузовым и передал посланный тобою привет. Арбузова провезли мимо Ялуторовска. — До того в феврале я виделся с H. H. Муравьевым, и он обнял меня за тебя. Спасибо тебе! Отныне впредь не будет таких промежутков в наших сношениях. Буду
к тебе писать просто с
почтой, хотя это и запрещено мне, не знаю почему.
Матвей
к вам писал с
почтой.
…Яуже имел известие о приезде Я. Д. Казимирского в Иркутск. Он 25 генваря явился на Ангару, и все наши обняли его радушно. Даже Иван Дмитриевич, надев доху, выплыл из дому, где сидел
почти всю зиму безвыходно. — Черемша свое дело сделала — дай бог, чтоб раны совсем закрылись. — Чех должен теперь быть с отцом, не понимаю, какая цель была командировать его
к инородцам.
[В одном из предыдущих писем
к брату, от 26 января, Пущин заявляет, что не решается писать ему
почтой о своих переживаниях в связи с переговорами о мире после Крымской войны; «Как ни желаю замирения, но как-то не укладывается в голове и сердце, что будут кроить нашу землю…
С истинным моим
к вам высокопочитанием имею
честь быть вашим покорнейшим слугою Николай Балин.
27-го около полудня мы добрались до Лебедя. Наше появление порадовало их и удивило. Я не стану рассказывать тебе всех бедствий дороги.
Почти трое суток ехали. Тотчас по приезде я отправился
к Милордову, в твой дом (с особенным чувством вошел в него и осмотрел все комнаты). Отдал просьбы и просил не задерживать. Милордов порядочный человек, он правил должность тогда губернатора за отсутствием Арцимовича.
В тот самый день, как я писал
к Michel-Michel, то есть 16-го числа,
почта привезла мне, добрая Елизавета Петровна, ваш листок от 9-го с выпиской из письма Кондратия.
Сейчас надобно отправлять
почту, она и сегодня действует, хоть птица гнезда не вьет, [По народному поверью — 25 марта (благовещенье) «Птица гнезда не вьет».] а настает надобность хватить еще словечко, тебе, добрый друг Таврило Степанович, — жена кричит с лестницы, что завтра чествуют твоего патрона и чтоб я непременно хоть невидимкой со всем теперешним нашим обществом явился
к имениннику, который, верно, задает пир на дворянской улице. — От души обнимаю тебя и желаю тебе того, что ты сам себе желаешь.