Неточные совпадения
Как быть! Надобно приняться за старину. От вас, любезный друг, молчком не отделаешься — и то уже совестно, что так долго откладывалось давнишнее обещание поговорить
с вами на бумаге об Александре Пушкине, как, бывало, говаривали мы об нем при первых наших встречах в доме Бронникова. [В доме Бронникова
жил Пущин в Ялуторовске, куда приезжал в 1853–1856 гг. Е. И. Якушкин для свидания
с отцом, декабристом И. Д. Якушкиным.] Прошу терпеливо и снисходительно слушать немудрый мой рассказ.
Постоянные наши беседы о предметах общественных, о зле существующего у нас порядка вещей и о возможности изменения, желаемого многими втайне, необыкновенно сблизили меня
с этим мыслящим кружком: я сдружился
с ним, почти
жил в нем.
Прожив в Кишиневе и Аккермане почти четыре месяца, в мае возвращался
с нею, уже здоровою, в Петербург.
Князь Юсупов (во главе всех, про которых Грибоедов в «Горе от ума» сказал: «Что за тузы в Москве
живут и умирают»), видя на бале у московского военного генерал-губернатора князя Голицына неизвестное ему лицо, танцующее
с его дочерью (он знал, хоть по фамилии, всю московскую публику), спрашивает Зубкова: кто этот молодой человек? Зубков называет меня и говорит, что я — Надворный Судья.
Он терпеливо выслушал меня и сказал, что несколько примирился в эти четыре месяца
с новым своим бытом, вначале очень для него тягостным; что тут, хотя невольно, но все-таки отдыхает от прежнего шума и волнения;
с Музой
живет в ладу и трудится охотно и усердно.
В собрании стихотворение, в 23-й строке: «грустно
живет», у Пущина: «грустно поет»; в 7-й строке от конца: «Радостно песнь свободы запой…», у Пущина: «Сладкую песню
с нами запой!» Сохранил Пущин написанную декабристом Ф. Ф. Вадковским музыку к стихотворению «Славянские девы».
Сегодня мы нагнали Якушкина, и он просил, чтоб вы им при случае сказали по получении сего письма, что он здоров,
с помощью божьей спокоен. Вообрази, что они, несмотря на все неприятные встречи,
живут в Ярославле и снабжают всем, что нужно. Я истинно ее руку расцеловал в эту дверь… Я видел в ней сестру, и это впечатление надолго оставило во мне сладостное воспоминание, — благодарите их.
Тяжело мне быть без известий о семье и о вас всех, — одно сердце может понять, чего ему это стоит; там я найду людей,
с которыми я также душою связан, — буду искать рассеяния в физических занятиях, если в них будет какая-нибудь цель; кроме этого, буду читать сколько возможно в комнате, где
живут, как говорят, тридцать человек.
[Женам декабристов, поехавшим за мужьями в Сибирь, впоследствии разрешили
жить в тюремных казематах вместе
с их мужьями.
В первом вашем письме вы изложили весь ваш быт и сделали его как бы вновь причастным семейному вашему кругу. К сожалению, он не может нам дать того же отчета — жизнь его бездейственная, однообразная!
Живет потому, что провидению угодно, чтоб он
жил; без сего убеждения
с трудом бы понял, к чему ведет теперешнее его существование. Впрочем, не огорчайтесь: человек, когда это нужно, находит в себе те силы, которые и не подозревал; он собственным опытом убедился в сей истине и благодарит бега.
Смерть Саврасова его поразила; в душе пожелал ему светлой вечности и сказал
с вами: ему теперь легче. Не стало одного доброго товарища, который кому-нибудь мог быть полезен, а он
жив и здоров. Как это все понять?
Вместе
с моим письмом вы получите 6 видов:они вас познакомят
с местами, где был и где теперь
живет преданный вам человек.
Ты можешь себе представить,
с каким восторгом мы здесь получили известие о позволении Розену
жить близ Ревеля.
Кучевской поселен в Гугутуе, славном селении по Якутскому тракту, в 60 верстах от Иркутска. Все хвалят его деревню, об нем мне много рассказывала толстая хозяйка в думном доме, где они до нас
с Быстрицким
проживали. — Кажется, он совершенно здоров и не унывает. Быстрицкий помещен в 8 верстах от Урика.
Благодарю тебя, любезный друг Иван, за добрые твои желания — будь уверен, что всегда буду уметь из всякого положения извлекать возможность сколько-нибудь быть полезным. Ты воображаешь меня хозяином — напрасно. На это нет призвания, разве со временем разовьется способность; и к этому нужны способы, которых не предвидится. Как бы только
прожить с маленьким огородом, а о пашне нечего и думать.
Из Красноярска я привез тебе дружеское приветствие старого твоего однополчанина Митькова: он завелся домком и
живет полным хозяином, — много мы
с ним потолковали про старину, ты был на первом плане в наших разговорах…
Поджидал весточки от вас, но, видно, надобно первому начать
с вами беседу, в надежде что вы [не] откажете уделить мне минутку вашего досуга, Вы должны быть уверены, что мне всегда будет приятно хоть изредка получить от вас словечко: оно напомнит мне живо то время, в котором до сих пор еще
живу; часто встречаю вас в дорогих для всех нас воспоминаниях.
2 генваря мы отнесли на кладбище тело той, которая умела достойно
жить и умереть
с необыкновенным спокойствием, утешая родных и друзей до последней своей минуты.
Не знаю, сказал ли я тебе, что мы
с половины марта
живем в новом его доме, который нас всех просторно помещает.
Из Иркутска имел письмо от 25 марта — все по-старому, только Марья Казимировна поехала
с женой Руперта лечиться от рюматизма на Туринские воды. Алексей Петрович
живет в Жилкинской волости, в юрте; в городе не позволили остаться. Якубович ходил говеть в монастырь и взял
с собой только мешок сухарей — узнаете ли в этом нашего драгуна? Он вообще там действует — задает обеды чиновникам и пр. и пр. Мне об этом говорит Вадковской.
Верная моя Annette строит надежды на свадьбу наследника, [Семьи декабристов надеялись, что в связи со свадьбами своей дочери Марии (1839) и сына Александра (1841) Николай I облегчит участь сосланных; их надежды были обмануты.] писала ко мне об этом
с Гаюсом, моим родственником, который проехал в Омск по особым поручениям к Горчакову; сутки
прожил у меня.
Живет вместе
с Бобрищевым-Пушкиным, который хозяйничает за него и за себя; при малых своих способах он всегда умеет сводить концы
с концами.
Он должен был умереть, а мы все
живем: видно, не пришла еще пора сходить
с часов, хотя караул наш не совсем исправен.
С Басаргиным мы
живем ладно — иногда случается поспорить, но без малейшей злобы и неудовольствия…
Кар. Кар. все
живет у Трубецких — мы
с ней пересылаем друг другу нежности.
Как бы
с переводом Ентальцевых в Тобольск нас не обнесли этой чаркой. Она больше нас имеет право приехать к вам. Может быть, скажут, что слишком много сумасшедших будет вместе, если и нас двоих приобщить к Андрею Васильевичу. [В Тобольске
жил тогда душевнобольной Н.
С. Бобрищев-Пушкин.]
Народ смышленый, довольно образованный сравнительно
с Россией за малыми исключениями, и вообще состояние уравнено: не встречаете большой нищеты.
Живут опрятно, дома очень хороши; едят как нельзя лучше. Не забудьте, что край наводняется ссыльными: это зло, но оно не так велико при условиях местных Сибири, хотя все-таки правительству следовало бы обратить на это внимание. Может быть, оно не может потому улучшить положения ссыльных, чтобы не сделать его приманкою для крепостных и солдат.
Дом занимаем порядочный, вдовы Бронниковой, которая позволяет нам на свой счет делать всевозможные поправки, и за это позволение берет 250 рублей в год. Наружность нечто вроде станции в России, но расположение удобно. Для нас ничего лучшего не нужно. Каждому можно быть у себя, и есть место, где можно быть вместе. [В доме Бронникова Пущин
жил вместе
с Е. П. Оболенским — до женитьбы последнего на В.
С. Барановой.] Не перехожу сегодня на другую страницу. Время обедать.
Мы покамест
живем попрежнему, не знаю, как будет после разделения Римской империи на Восточную и Западную. Моя артель
с Оболенским упраздняется… [См. предыдущее примеч. к этому письму.]
В Тобольске
живут Фонвизины и братья Бобрищевы-Пушкины. Служат: Анненков, Свистунов и Александр Муравьев.
С последним из них переехал и Вольф
с правом заниматься медицинской практикой. В Таре — Штейнгейль. В Кургане — Щепин-Ростовский и Башмаков. На службе Фондер-Бригген. В Омске на службе Басаргин. Наконец, в Ялуторовске — Матвей Муравьев, Тизенгаузен, Якушкин, Оболенский и я. Сверх того две вдовы: А. В. Ентальцева и Д. И. Кюхельбекер.
Про себя скажу тебе, что я, благодаря бога,
живу здорово и спокойно. Добрые мои родные постоянно пекутся обо мне и любят попрежнему. В 1842 году лишился я отца — известие об его кончине пришло, когда я был в Тобольске
с братом Николаем. Нам была отрада по крайней мере вместе его оплакивать. Я тут получил от Николая образок, которым батюшка благословил его
с тем, чтобы он по совершении дальнего путешествия надел мне его на шею.
Я
жил вместе
с ними, пока они не уехали в Симбирск.
Когда приближалось мое сорокалетие, я просил его прислать мне календарь
с отметками и тут только узнал, что незаметным образом
прожил год, который в официальных моих актах был скрыт при моем поступлении в Лицей.
Поджидал все почту, но нет возможности
с хозяином-хлопотуном — он говорит, пора отправлять письмо. Да будет так! Salut! Еще из Тобольска поболтаю, хоть надеюсь до почты выехать. Долго зажился на первом привале, лишь бы вперед все пошло по маслу. [В Тобольске Пущин
жил у Фонвизиных.]
— Приезд Давыдовых совпал у нас
с проводами сыновей старика нашего Тизенгаузена: они три дня после их отправились домой,
проживши здесь шесть недель.
Пора бы за долговременное терпение дать право гражданства в Сибири, но, видно, еще не пришел назначенный срок. Между тем уже
с лишком половины наших нет на этом свете. Очень немногие в России — наша категория еще не тронута. Кто больше
поживет, тот, может быть, еще обнимет родных и друзей зауральских. Это одно мое желание, но я это
с покорностию предаю на волю божию.
Обними всех наших сенаторов и других чинов людей. Сожителя твоего как теперь вижу, — мне Annette писала, что ты
живешь с Яковлевым. Когда будет возможность (а возможность эта бывает), скажи мне о всех наших несколько слов.
На днях у меня был Оболенский, он сын того, что был в Лицее инспектором. Вышел в 841-м году. Служит при Гасфорте, приезжал в Ялуторовск по какому-то поручению и, услышав мою фамилию, зашел навестить меня.
С ним я потолковал о старине. Он нашел, что я еще мало стар; забросал я его вопросами местными, напомнил ему, что он
жил с отцом во флигеле в соседстве
с Ротастом. Тогда этот Оболенский несознательно бегал — ему теперь только 32 года. — Только странный какой-то человек, должно быть вроде своего отца.
Эти стихи из нашей песни пришли мне на мысль, отправляя к тебе обратно мой портрет
с надписью. Отпустить шутку случается и теперь — слава богу, иначе нельзя бы так долго
прожить на горизонте не совсем светлом. Не помнишь ли ты всей песни этой? Я бы желал ее иметь.
Многое мне напомнила допотопная тетрадка. Как живо я перенесся в былое — как будто и не прошло стольких лет. — Проси Бориса, чтоб он не хворал. А что поделывает Константин? Не тот, который управляет министерством вашим, а который
с гордым пламенем во взоре. — Читая твою тетрадь, я вперед говорил на память во многих местах.
Жив Чурилка! За все благодарение богу!
С первой почтой буду отвечать в Красноярск [В Красноярске
жил В. Л. Давыдов.] — надобно будет некрологствовать.
…
С тех пор как я не беседовал
с вами, в наших списках опять убыль: М. А. Фонвизин 30 апреля кончил земное свое поприще в Марьине, где только год
пожил. Жена его осталась горевать на родине. — Вслед за тем получили известие о смерти Павла Созоновича.
И в наших инвалидных рядах после смерти Александра четыре новых креста: Мухановв Иркутске, Фонвизинв Марьине, где только год
прожил и где теперь осталась оплакивать его Наталья Дмитриевна, Василий Норовв Ревеле, Николай Крюковв городе Минусинске. Под мрачным впечатлением современности началось
с некролога. Эта статья нынче стала чаще являться в наших летописях. Ты, может быть, все это давно слышал. Извини, если пришлось повторить.
Матвей мне говорил, что вы хотите участвовать в сборе для bon ami. [Добрый друг (франц.).] Когда-нибудь пришлите ваши 10 целковых. Я надеюсь к ним еще кой-что прибавить и все отправлю. Вероятно, он обратился и в Иркутск, хотя и там, при всех богатствах, мало наличности. Как это делается, не знаю. [В Иркутске
жили семьи
С. Г. Волконского и
С. П. Трубецкого, получавшие от родных большие суммы. Все состоятельные декабристы много помогали неимущим товарищам и их семьям.]
У меня нет Соломенного, [Соломенное — заимка (домик), где
жил Г.
С. Батеньков близ Томска.] но зато нанимаю дом Бронникова, и в этом доме это время, свободное от постоя, накопилось много починок, так что меня
с обоих крылец тормошат разные мастеровые. Вот причина, по которой до сего дня не дал вам, добрый друг Гаврило Степанович, весточки о Неленьке. Она мне 29 сентября привезла вашу записочку от 20-го. Значит,
с безногим мужем едет довольно хорошо, и в такое время года.
…Спасибо тебе за полновесные книги: этим ты не мне одному доставил удовольствие — все мы будем читать и тебя благодарить. Не отрадные вести ты мне сообщаешь о нашей новой современности — она бледна чересчур, и только одна вера в судьбу России может поспорить
с теперешнею тяжелою думою. Исхода покамест не вижу, может быть оттого, что слишком далеко
живу. Вообще тоскливо об этом говорить, да и что говорить, надобно говорить не на бумаге.
Никогда еще не
жила я так близко
с мужичками — никогда так пристально не вникала в их нравы, быт…
Спасибо за облатки: я ими поделился
с Бобрищевым-Пушкиным и Евгением. [Облатки — для заклейки конвертов вместо сургучной печати.] Следовало бы, по старой памяти, послать долю и Наталье Дмитриевне, но она теперь сама в облаточном мире
живет. Как бы хотелось ее обнять. Хоть бы Бобрищева-Пушкина ты выхлопотал туда. Еще причина, почему ты должен быть сенатором. Поговаривают, что есть охотник купить дом Бронникова. Значит, мне нужно будет стаскиваться
с мели, на которой сижу 12 лет. Кажется, все это логически.
Долго я смотрел на Девичий монастырь [Письмо Н. Д. — на листке
с видом Девичьего монастыря в Москве.] — и мне знакомо это место, — я часто там бывал,
живя близко у Колошиных…
Вскоре после отъезда П.
С.
с нас и
с поляков отбирали показания: где семейство находится и из кого состоит. Разумеется, я отвечал, что семейство мое состоит из сестер и братьев, которые
живут в Петербурге, а сам холост. По-моему, нечего бы спрашивать, если думают возвратить допотопных.Стоит взглянуть на адреса писем, которые XXX лет идут через III отделение. Все-таки видно, что чего-то хотят, хоть хотят не очень нетерпеливо…