Неточные совпадения
Впрочем, вы не будете тут искать исключительной точности — прошу смотреть без излишней взыскательности на мои воспоминания о человеке, мне близком с самого нашего детства: я гляжу на Пушкина не как литератор, а как
друг и
товарищ.
Чтоб полюбить его настоящим образом, нужно было взглянуть на него с тем полным благорасположением, которое знает и видит все неровности характера и
другие недостатки, мирится с ними и кончает тем, что полюбит даже и их в друге-товарище. Между нами как-то это скоро и незаметно устроилось.
Товарищ милой,
друг прямой!
Тряхнем рукою руку,
Оставим в чаше круговой
Педантам сродну скуку.
Не в первый раз мы вместе пьем,
Нередко и бранимся,
Но чашу дружества нальем,
И тотчас помиримся.
Мы все, друзья-товарищи его, гордились этим торжеством.
И в эту годовщину в кругу товарищей-друзей Пушкин вспомнил меня и Вильгельма, заживо погребенных, которых они не досчитывали на лицейской сходке.
В тетрадь «заветных сокровищ» вписано И. И. Пущиным стихотворение его
друга и
товарища по заговору К. Ф. Рылеева «Гражданин».
С каким восхищением я пустился в дорогу, которая, удаляя от вас, сближает. Мои
товарищи Поджио и Муханов. Мы выехали 12 октября, и этот день для меня была еще
другая радость — я узнал от фельдъегеря, что Михайло произведен в офицеры.
Я слышал, что Вольховскийвоюет с персами; не знаю, правда ли это; мне приятно было узнать, что наш compagnon de malheur [
Товарищ по несчастью (франц.). — Имеется в виду В. К. Кюхельбекер.] оставлен дышать свободнее в
других крепостях.
Почтенный
друг Егор Антонович, кажется, вы нарочно медлили отправлением вашей грамотки, чтобы она дошла до меня около того времени, когда чувства и мысли мои больше обыкновенного с вами и с
товарищами первых моих лет.
В день воспоминаний лицейских я получил письмо твое от 8 апреля, любезный
друг Малиновский; ты, верно, не забыл 9 июня [9 июня — день окончания выпускных экзаменов для лицеистов 1-го выпуска, в 1817 г.] и, глядя на чугунное кольцо, которому минуло 21 год, мысленно соединился со всеми
товарищами,
друзьями нашей юности.
Любезный
друг Иван, прими меня, каков я есть, узнай старого признательного тебе лицейского
товарища; с прежнею доверенностью детства и юности обращаюсь к тебе сердцем: ты, верный добрым воспоминаниям, поймешь мое дружеское приветствие без дальнейших объяснений.
Обо всех наших здешних товарищах-друзьях на досуге поговорю тебе.
Из Иркутска я к тебе писал; ты, верно, давно получил этот листок, в котором сколько-нибудь узнал меня. Простившись там с добрыми нашими товарищами-друзьями, я отправился 5 сентября утром в дальний мой путь. Не буду тем дальним путем вести тебя — скажу только словечко про наших, с которыми удалось увидеться.
[На следствии растерявшийся Кюхельбекер говорил о Пущине в духе, отягчавшем вину его
товарища и
друга (см. «Дела» Кюхельбекера и Пущина — «Восстание декабристов», т. II, 1926).
Послали ее и
другие переводы к одному родственнику Муханова, здешнего моего
товарища, — все кануло в море: ни слуху ни духу.
Спасибо добрым
товарищам, жертвуют для именинника целым днем; а эти дни как-то тяжеле
других: сильнее ощущаешь желание быть в прежнем кругу.
Меня они родственно балуют — я здесь как дома и не боюсь им наскучить моею хворостию. Это убеждение вам доказывает, до какой степени они умеют облегчить мое положение.
Другие здешние
товарищи помогают им в этом деле.
…Вся наша ялуторовская артель нетерпеливо меня ждет. Здесь нашел я письма. Аннушка всех созвала на Новый год. Я начну дома это торжество благодарением богу за награду после 10 лет [10-ти лет — ссылки на поселение.] за возобновление завета с
друзьями —
товарищами изгнания… Желаю вам, добрый
друг, всего отрадного в 1850 году. Всем нашим скажите мой дружеский оклик: до свиданья! Где и как, не знаю, но должны еще увидеться…
Матвей мне говорил, что вы хотите участвовать в сборе для bon ami. [Добрый
друг (франц.).] Когда-нибудь пришлите ваши 10 целковых. Я надеюсь к ним еще кой-что прибавить и все отправлю. Вероятно, он обратился и в Иркутск, хотя и там, при всех богатствах, мало наличности. Как это делается, не знаю. [В Иркутске жили семьи С. Г. Волконского и С. П. Трубецкого, получавшие от родных большие суммы. Все состоятельные декабристы много помогали неимущим
товарищам и их семьям.]
Теперь собственно обо мне. Оваций никаких не было; но прием сердечный от всех старых
друзей и
товарищей. О родных уже не говорю. С самого возвращения на родину я почти постоянно хвораю и теперь далеко от здорового.
…Письмо ваше от 4 октября получил я в Петербурге, куда мне прислала его жена. Там я не имел возможности заняться перепиской. Все время проводил в болтовне дома с посетителями и старыми
товарищами и
друзьями. К жене я возвратился 8-го числа…
Нехлюдову приятно было теперь вспомнить всё это; приятно было вспомнить, как он чуть не поссорился с офицером, который хотел сделать из этого дурную шутку, как
другой товарищ поддержал его и как вследствие этого ближе сошелся с ним, как и вся охота была счастливая и веселая, и как ему было хорошо, когда они возвращались ночью назад к станции железной дороги.
Неточные совпадения
Когда почва была достаточно взрыхлена учтивым обращением и народ отдохнул от просвещения, тогда сама собой стала на очередь потребность в законодательстве. Ответом на эту потребность явился статский советник Феофилакт Иринархович Беневоленский,
друг и
товарищ Сперанского по семинарии.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его
товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для
других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
Левин был его
товарищем и
другом первой молодости.
Проснувшись поздно на
другой день после скачек, Вронский, не бреясь и не купаясь, оделся в китель и, разложив на столе деньги, счеты, письма, принялся за работу. Петрицкий, зная, что в таком положении он бывал сердит, проснувшись и увидав
товарища за письменным столом, тихо оделся и вышел, не мешая ему.
Вронский поехал во Французский театр, где ему действительно нужно было видеть полкового командира, не пропускавшего ни одного представления во Французском театре, с тем чтобы переговорить с ним о своем миротворстве, которое занимало и забавляло его уже третий день. В деле этом был замешан Петрицкий, которого он любил, и
другой, недавно поступивший, славный малый, отличный
товарищ, молодой князь Кедров. А главное, тут были замешаны интересы полка.