Поверишь ли ты, друг мой тайный (эта таинственность нашего чудного сближения просто меня чарует, так что мне кажется, будто бы ты везде со мной — я тебя слышу, вижу, ощущаю, и тут же ты для меня неуловима,
в общем смысле житейском), что я плакал, читая твои строки об Аннушке и Марье. Этого мало, что плакал один, а плакал при других, когда Якушкину читал это место, переменяя местоимение…
Неточные совпадения
Публика при появлении нового оратора, под влиянием предшествовавшего впечатления, видимо, пугалась и вооружилась терпением; но по мере того, как раздавался его чистый, звучный и внятный голос, все оживились, и к концу его замечательной речи слушатели уже были не опрокинуты к спинкам кресел, а
в наклоненном положении к говорившему: верный знак
общего внимания и одобрения!
Внимание
общее, тишина глубокая по временам только прерывается восклицаниями. Кюхельбекер просил не мешать, он был весь тут,
в полном упоении… Доходит дело до последней строфы. Мы слышим...
Первая моя мысль была — открыться Пушкину: он всегда согласно со мною мыслил о деле
общем (respub-lica), по-своему проповедовал
в нашем смысле — и изустно и письменно, стихами и прозой.
Д. Д. Благого и И. А. Кубасова, 1934, стр. 151) и продолжал: «Может быть, я делаю нескромность, внося
в мои воспоминания задушевный голос нашего поэта, но он так верно высказывает наши
общие чувства, что эта нескромность мне простится».]
Здесь, между прочим, сообщается, что автор «Конька-Горбунка» прислал для «Современника»,
в письме к их
общему товарищу Треборну от 10 января 1841 г., «два приобретенные им, из альбомов, стихотворения покойного А.
Слушая этот горький рассказ, я сначала решительно как будто не понимал слов рассказчика, — так далека от меня была мысль, что Пушкин должен умереть во цвете лет, среди живых на него надежд. Это был для меня громовой удар из безоблачного неба — ошеломило меня, а вся скорбь не вдруг сказалась на сердце. — Весть эта электрической искрой сообщилась
в тюрьме — во всех кружках только и речи было, что о смерти Пушкина — об
общей нашей потере, но
в итоге выходило одно: что его не стало и что не воротить его!
Не удивляюсь перемене фронта
в Беляевых — это почти
общая участь энтузиастов, как они: никогда нет благоразумной середины с похвальными порывами.
Очень рад, что твои финансовые дела пришли
в порядок. Желаю, чтобы вперед не нужно было тебе писать
в разные стороны о деньгах. Должно быть, неприятно распространяться об этом предмете. Напиши несколько строк Семенову и скажи ему
общую нашу признательность за пятьсот рублей, которые ему теперь уже возвращены.
Вы знаете, как мужчины самолюбивы, — я знаю это понаслышке, но, как член этого многочисленного стада, боюсь не быть исключением [из]
общего правила. Про женщин не говорю. Кроме хорошего, до сих пор
в них ничего не вижу — этого убеждения никогда не потеряю, оно мне нужно. Насчет востока мы многое отгадали: откровенно говорить теперь не могу, — когда-нибудь поболтаем не на бумаге. Непременно уверен, что мы с вами увидимся — даже, может быть,
в Туринске…
Он давно [трудился?] над этим переводом, и
общими силами кончили его
в бытность мою
в последний раз
в Тобольске.
Назначение Тобольска с
общего нашего согласия с Оболенским и по желанию сестры Annette, которая, узнавши от меня, что Басаргин перебирается
в Курган, пишет мне, чтоб я окончательно просился
в губернский город.
В этих словах выражается
общее наше горе, которого тяжесть я разделяю с тобой.
Пиши ко мне, когда будешь иметь досуг:
общая наша потеря не должна нас разлучить, напротив, еще более сблизить. Эти чувства утешат нас, и если Марья нас видит, то они и ее порадуют. Вместе с твоим письмом я получил письмо от Annette, она горюет и передает мне те известия, что от вас получила
в Твери.
Оно не может подкреплять
общего правила, вредного
в применении и для управляемых и для управляющих.
Беда только
в том, что народ все пустой, и большею частью с пушком на рыльце; это обстоятельство мешает и им быть с нами, зная, что мы явно против этого
общего обычая.
При сцеплении
общем в этой огромной машине надо начать с уменьшения зла там [
в России], тогда и здесь будет поселенец не тяжел для старожилов.
…Бечасный — труженик, существующий своими трудами
в деревне Смоленщине, кажется, один может служить исключением к
общему выводу моему. Иван Дмитриевич может вас уверить, что я не по какому-нибудь пристрастию к Бечасному говорю это, — он знает, что я не имею к нему особого вожделения. Должен признаться, что он заставил меня переменить свое прежнее мнение об нем.
Верный ваш И. П. [
В бумагах Пущина сохранилось неизвестное
в печати послание к нему
В. Л. Давыдова, характеризующее
общую любовь декабристов к адресату.
Барон вам кланяется, он попрежнему ходит и занимается мимикой. Не успели еще с ним поговорить особняком, все встречались
в публике. Сын его славный человек — это
общий голос.
Для Константина народ был только главный участник
в общем труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно с молоком бабы-кормилицы, он, как участник с ним в общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в общем деле требовались другие качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
Татьяна вслушаться желает // В беседы,
в общий разговор; // Но всех в гостиной занимает // Такой бессвязный, пошлый вздор; // Всё в них так бледно, равнодушно; // Они клевещут даже скучно; // В бесплодной сухости речей, // Расспросов, сплетен и вестей // Не вспыхнет мысли в целы сутки, // Хоть невзначай, хоть наобум // Не улыбнется томный ум, // Не дрогнет сердце, хоть для шутки. // И даже глупости смешной // В тебе не встретишь, свет пустой.
Неточные совпадения
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для
общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам
в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.
Ныне, роясь
в глуповском городском архиве, я случайно напал на довольно объемистую связку тетрадей, носящих
общее название «Глуповского Летописца», и, рассмотрев их, нашел, что они могут служить немаловажным подспорьем
в деле осуществления моего намерения.
Очевидно, здесь разумеются обыватели вообще; однако же и
в сем
общем наименовании необходимо различать: во-первых, благородное дворянство, во-вторых, почтенное купечество и, в-третьих, земледельцев и прочий подлый народ.
На площади сосредоточиваются каменные здания,
в которых помещаются общественные заведения, как-то: присутственные места и всевозможные манежи — для обучения гимнастике, фехтованию и пехотному строю, для принятия пищи, для
общих коленопреклонений и проч.
Толпа, оставшаяся без крова, пропитания и одежды, повалила
в город, но и там встретилась с
общим смятением.