Легко вообразить, какое впечатление Алексей должен был произвести в кругу наших барышень. Он первый перед ними явился мрачным и разочарованным, первый говорил им об утраченных радостях и об увядшей своей юности; сверх того носил он черное кольцо с изображением
мертвой головы. Все это было чрезвычайно ново в той губернии. Барышни сходили по нем с ума.
У него за плечом слева тихо шагает его главный кучер Комарь, баринов друг и наперсник, давно уже утративший свое крестное имя и от всех называемый Комарем. У Комаря вовсе не было с собой ни пытальных орудий, ни двух
мертвых голов, ни мешка из испачканной кровью холстины, а он просто нес под мышкой скамейку, старенький пунцовый коверчик да пару бычьих туго надутых пузырей, связанных один с другим суконною покромкой.
И тут я кстати должен заметить, что друзьям моим славянофилам, великим охотникам пихать ногою всякие
мертвые головы да гнилые народы, не худо бы призадуматься над этою былиной.
Она сидела на дворе около ящика, положив ладонь на
мертвую голову своего сына, спокойно ожидая чего-то, вопросительно глядя в глаза каждого, кто приходил к ней, чтобы посмотреть на умершего.
На стене вверху, прямо против входа, была вышита гладью белым шелком большая
мертвая голова с крупною латинскою надписью: «Memento mori!».
Неточные совпадения
И, откинувшись в угол кареты, она зарыдала, закрываясь руками. Алексей Александрович не пошевелился и не изменил прямого направления взгляда. Но всё лицо его вдруг приняло торжественную неподвижность
мертвого, и выражение это не изменилось во всё время езды до дачи. Подъезжая к дому, он повернул к ней
голову всё с тем же выражением.
По обеим сторонам дороги торчали
голые, черные камни; кой-где из-под снега выглядывали кустарники, но ни один сухой листок не шевелился, и весело было слышать среди этого
мертвого сна природы фырканье усталой почтовой тройки и неровное побрякивание русского колокольчика.
Мертвые души, губернаторская дочка и Чичиков сбились и смешались в
головах их необыкновенно странно; и потом уже, после первого одурения, они как будто бы стали различать их порознь и отделять одно от другого, стали требовать отчета и сердиться, видя, что дело никак не хочет объясниться.
— Я тоже не могла уснуть, — начала она рассказывать. — Я никогда не слышала такой
мертвой тишины. Ночью по саду ходила женщина из флигеля, вся в белом, заломив руки за
голову. Потом вышла в сад Вера Петровна, тоже в белом, и они долго стояли на одном месте… как Парки.
Воронов нес портрет царя, Лялечкин — икону в золоченом окладе; шляпа-котелок, привязанная шнурком за пуговицу пиджака, тоже болталась на груди его, он ее отталкивал иконой, а рядом с ним возвышалась лысая, в черных очках на
мертвом лице
голова Ермолаева, он, должно быть, тоже пел или молился, зеленоватая борода его тряслась.