Неточные совпадения
Пугачев повесил атамана, три дня праздновал победу и, взяв с собою всех илецких казаков и городские
пушки, пошел на
крепость Рассыпную.
Все жители видели, как он расставил там свои
пушки и сам направил их на
крепость.
Пугачев усиливался: прошло две недели со дня, как явился он под Яицким городком с горстью бунтовщиков, и уж он имел до трех тысяч пехоты и конницы и более двадцати
пушек. Семь
крепостей были им взяты или сдались ему. Войско его с часу на час умножалось неимоверно. Он решился пользоваться счастием и 3 октября, ночью, под Сакмарским городком перешел реку через мост, уцелевший вопреки распоряжениям Рейнсдорпа, и потянулся к Оренбургу.
Между тем Пугачев послал Хлопушу с пятьюстами человек и шестью
пушками взять
крепости Ильинскую и Верхне-Озерную, к востоку от Оренбурга.
30 ноября он снова окружил
крепость и целый день стрелял по ней из
пушек, покушаясь на приступ то с той, то с другой стороны. Демарин, для ободрения своих, целый день стоял на валу, сам заряжая
пушку. Пугачев отступил и хотел идти противу Станиславского, но, перехватив оренбургскую почту, раздумал и возвратился в Бердскую слободу.
Мятежники выбежали, из
крепости начали по них стрелять из
пушек; они удалились, унося убитых и раненых.
Еще колокольня валилась, как уже из
крепости загремели
пушки; гарнизон, стоявший в ружье, тотчас занял развалины колокольни и поставил там батарею.
Мансуров 6 и 7 апреля занял оставленные
крепости и Илецкий городок, нашед в последнем четырнадцать
пушек. 15-го, при опасной переправе чрез разлившуюся речку Быковку, на него напали Овчинников, Перфильев и Дегтерев. Мятежники были разбиты и рассеяны; Бедряга и Бородин их преследовали; но распутица спасла предводителей. Мансуров немедленно пошел к Яицкому городку.
18 июня Пугачев явился перед Осою. Скрыпицын выступил противу его; но, потеряв три
пушки в самом начале сражения, поспешно возвратился в
крепость. Пугачев велел своим спешиться и идти на приступ. Мятежники вошли в город, выжгли его, но от
крепости отражены были
пушками.
Увидя пламя, жители и городское войско, оставя
пушки, бросились к
крепости, как к последнему убежищу.
С другой стороны, Минеев, втащив одну
пушку на врата Казанского монастыря, а другую поставя на церковной паперти, стрелял по
крепости в самое опасное место.
Он открыл огонь и уже успел их отразить, как вдруг триста артиллеристов, выхватя из-под
пушек клинья и фитили, выбежали из
крепости и передались.
Неточные совпадения
— Революционеров к
пушкам не допускают, даже тех, которые сидят в самой Петропавловской
крепости. Тут или какая-то совершенно невероятная случайность или — гадость, вот что! Вы сказали — депутация, — продолжал он, отхлебнув полстакана вина и вытирая рот платком. — Вы думаете — пойдут пятьдесят человек? Нет, идет пятьдесят тысяч, может быть — больше! Это, сударь мой, будет нечто вроде… крестового похода детей.
Между деревьями, в самом деле как на картинке, жались хижины, окруженные каменным забором из кораллов, сложенных так плотно, что любая
пушка задумалась бы перед этой
крепостью: и это только чтоб оградить какую-нибудь хижину.
Всякому известно, что столько-то миллионов употреблено на заказ
пушек, столько-то на приобретение ружей новой системы, столько-то на постройку и вооружение
крепостей и что все это необходимо на страх наследственным и ненаследственным врагам.
Так что предсказание о том, что придет время, когда все люди будут научены богом, разучатся воевать, перекуют мечи на орала и копья на серпы, т. е., переводя на наш язык, все тюрьмы,
крепости, казармы, дворцы, церкви останутся пустыми и все виселицы, ружья,
пушки останутся без употребления, — уже не мечта, а определенная, новая форма жизни, к которой с всё увеличивающейся быстротой приближается человечество.
Те же генералы, и офицеры, и солдаты, и
пушки, и
крепости, и смотры, и маневры, но войны нет год, десять, двадцать лет, и кроме того всё менее и менее можно надеяться на военных для усмирения бунтов, и всё яснее и яснее становится, что поэтому генералы, и офицеры, и солдаты суть только члены торжественных процессий — предметы забавы правителей, большие, слишком дорогостоящие кордебалеты.