Неточные совпадения
«Сие
последнее известие основано им на предании, полученном в 1748 году от яикского войскового атамана Ильи Меркурьева, которого отец, Григорий,
был также войсковым атаманом, жил сто лет, умер в 1741 году и слышал в молодости от столетней же бабки своей, что она,
будучи лет двадцати от роду, знала очень старую татарку, по имени Гугниху, рассказывавшую ей следующее: «Во время Тамерлана один донской казак, по имени Василий Гугна, с 30 человеками товарищей из казаков же и одним татарином, удалился с Дона для грабежей на восток, сделал лодки, пустился на оных в Каспийское море, дошел до устья Урала и, найдя окрестности оного необитаемыми, поселился в них.
Во оном войсковых атаманов объявлении показано и сие, якобы хивинцы с того времени оную горловину, которая из Аральского моря в Каспийское впала, на устье ее от Каспийского моря завалили, в таком рассуждении, дабы в предбудущие времена из моря в море судами ходу не
было; но я
последнее сие обстоятельство за неимением достовернейших известий не утверждаю, а представляю оное так, как мне от помянутых войсковых атаманов сказано.
Зарубин и Мясников поехали в город для повестки народу,а незнакомец, оставшись у Кожевникова, объявил ему, что он император Петр III, что слухи о смерти его
были ложны, что он, при помощи караульного офицера, ушел в Киев, где скрывался около года; что потом
был в Цареграде и тайно находился в русском войске во время
последней турецкой войны; что оттуда явился он на Дону и
был потом схвачен в Царицыне, но вскоре освобожден верными казаками; что в прошлом году находился он на Иргизе и в Яицком городке, где
был снова пойман и отвезен в Казань; что часовой, подкупленный за семьсот рублей неизвестным купцом, освободил его снова; что после подъезжал он к Яицкому городку, но, узнав через одну женщину о строгости, с каковою ныне требуются и осматриваются паспорта, воротился на Сызранскую дорогу, по коей скитался несколько времени, пока наконец с Таловинского умета взят Зарубиным и Мясниковым и привезен к Кожевникову.
В истине
последнего показания Чернышев не мог усомниться: гренадеры
были отправлены им самим из Симбирска, где они находились при отводе рекрут.
Мансуров 6 и 7 апреля занял оставленные крепости и Илецкий городок, нашед в
последнем четырнадцать пушек. 15-го, при опасной переправе чрез разлившуюся речку Быковку, на него напали Овчинников, Перфильев и Дегтерев. Мятежники
были разбиты и рассеяны; Бедряга и Бородин их преследовали; но распутица спасла предводителей. Мансуров немедленно пошел к Яицкому городку.
Наступила страстная неделя. Осажденные питались одною глиною уже пятнадцатый день. Никто не хотел умереть голодною смертью. Решились все до одного (кроме совершенно изнеможенных) идти на
последнюю вылазку. Не надеялись победить (бунтовщики так укрепились, что уже ни с какой стороны к ним из крепости приступу не
было), хотели только умереть честною смертию воинов.
Слова сии сохранены Державиным в оде его на смерть Бибикова. —
Последняя строфа должна
была быть вырезана на его гробе...
В сентенции сказано
было, что Пугачев ворвался в город изменою суконщиков. Следствие доказало, что суконщики не изменили; напротив, они
последние бросили оружие и уступили превосходной силе.
Но прежде еще, нежели жиды собрались с духом отвечать, Тарас заметил, что у Мардохая уже не
было последнего локона, который хотя довольно неопрятно, но все же вился кольцами из-под яломка его. Заметно было, что он хотел что-то сказать, но наговорил такую дрянь, что Тарас ничего не понял. Да и сам Янкель прикладывал очень часто руку ко рту, как будто бы страдал простудою.
Неточные совпадения
Осип. Да где ж ему
быть, табаку? Вы четвертого дня
последнее выкурили.
Мне крепко нездоровилось, //
Была я Лиодорушкой // Беременна:
последние // Дохаживала дни.
Пришел в ряды
последние, // Где
были наши странники, // И ласково сказал: // «Вы люди чужестранные, // Что с вами он поделает?
Беднее захудалого //
Последнего крестьянина // Жил Трифон. Две каморочки: // Одна с дымящей печкою, // Другая в сажень — летняя, // И вся тут недолга; // Коровы нет, лошадки нет, //
Была собака Зудушка, //
Был кот — и те ушли.
Стародум. О! те не оставляют двора для того, что они двору полезны, а прочие для того, что двор им полезен. Я не
был в числе первых и не хотел
быть в числе
последних.