Майор Муфель с
одною полевою командою 29 декабря приближился к Самаре, занятой накануне шайкою бунтовщиков, и, встреченный ими, разбил и гнал их до самого города.
Пастор Абель держал картину в
одной левой руке и, сильно откинувшись головою назад, рассматривал ее с чинной улыбкой аугсбургского исповедания; все другие жались около пасторовых плеч, а выехавшая бабушка зазирала сбоку.
Нас будут десятки, сотни, тысячи, и только тогда, когда на всем земном шаре не будет ни
одного льва в заключении, только тогда возвращусь я в родные страны, освобожденный и освободитель, с радостью в сердце, как подобает царю-победителю, возвращающемуся в свое отечество во главе освобожденного народа.
Все они, как жрицы одного сладострастного культа, были в белых полупрозрачных одеждах с яркими цветными каймами, и одежды эти держались у них только на
одном левом плече, оставляя все руки и правую грудь вовсе открытыми.
Неточные совпадения
— Ну, теперь расходимся, — сказал Степан Аркадьич и, прихрамывая на
левую ногу и держа ружье наготове и посвистывая собаке, пошел в
одну сторону. Левин с Весловским пошли в другую.
Дети? В Петербурге дети не мешали жить отцам. Дети воспитывались в заведениях, и не было этого, распространяющегося в Москве —
Львов, например, — дикого понятия, что детям всю роскошь жизни, а родителям
один труд и заботы. Здесь понимали, что человек обязан жить для себя, как должен жить образованный человек.
Сначала мешала возня и ходьба; потом, когда тронулся поезд, нельзя было не прислушаться к звукам; потом снег, бивший в
левое окно и налипавший на стекло, и вид закутанного, мимо прошедшего кондуктора, занесенного снегом, с
одной стороны, и разговоры о том, какая теперь страшная метель на дворе, развлекали ее внимание.
А между тем появленье смерти так же было страшно в малом, как страшно оно и в великом человеке: тот, кто еще не так давно ходил, двигался, играл в вист, подписывал разные бумаги и был так часто виден между чиновников с своими густыми бровями и мигающим глазом, теперь лежал на столе,
левый глаз уже не мигал вовсе, но бровь
одна все еще была приподнята с каким-то вопросительным выражением.
Дамы наперерыв принялись сообщать ему все события, рассказали о покупке мертвых душ, о намерении увезти губернаторскую дочку и сбили его совершенно с толку, так что сколько ни продолжал он стоять на
одном и том же месте, хлопать
левым глазом и бить себя платком по бороде, сметая оттуда табак, но ничего решительно не мог понять.