Неточные совпадения
И, позабыв столицы дальной
И блеск и шумные пиры,
В глуши Молдавии печальной
Она смиренные шатры
Племен бродящих посещала,
И
между ими одичала,
И позабыла речь богов
Для скудных, странных языков,
Для песен степи, ей любезной…
Вдруг
изменилось всё кругом,
И вот она в саду моем
Явилась барышней уездной,
С печальной думою в очах,
С французской книжкою в руках.
Неточные совпадения
— Катерина Сергеевна, — заговорил он с какою-то застенчивою развязностью, — с тех пор как я имею счастье жить в одном доме с вами, я обо многом с вами беседовал, а
между тем есть один очень важный для меня… вопрос, до которого я еще не касался. Вы заметили вчера, что меня здесь переделали, — прибавил он, и ловя и избегая вопросительно устремленный на него взор Кати. — Действительно, я во многом
изменился, и это вы знаете лучше всякого другого, — вы, которой я, в сущности, и обязан этою переменой.
«Все та же; все верна себе, не
изменилась, — думал он. — А Леонтий знает ли, замечает ли? Нет, по-прежнему, кажется, знает наизусть чужую жизнь и не видит своей. Как они живут
между собой… Увижу, посмотрю…»
Остальная половина дороги, начиная от гостиницы, совершенно
изменяется: утесы отступают в сторону, мили на три от берега, и путь, веселый, оживленный, тянется
между рядами дач, одна другой красивее. Въезжаешь в аллею из кедровых, дубовых деревьев и тополей: местами деревья образуют непроницаемый свод; кое-где другие аллеи бегут в сторону от главной, к дачам и к фермам, а потом к Винбергу, маленькому городку, который виден с дороги.
С этих пор отношения
между Нехлюдовым и Катюшей
изменились и установились те особенные, которые бывают
между невинным молодым человеком и такой же невинной девушкой, влекомыми друг к другу.
Правда, некогда правильные и теперь еще приятные черты лица его немного
изменились, щеки повисли, частые морщины лучеобразно расположились около глаз, иных зубов уже нет, как сказал Саади, по уверению Пушкина; русые волосы, по крайней мере все те, которые остались в целости, превратились в лиловые благодаря составу, купленному на Роменской конной ярмарке у жида, выдававшего себя за армянина; но Вячеслав Илларионович выступает бойко, смеется звонко, позвякивает шпорами, крутит усы, наконец называет себя старым кавалеристом,
между тем как известно, что настоящие старики сами никогда не называют себя стариками.