История эта состояла в следующем: мужик пахал поле и выпахал железный казанок (котел) с червонцами. Он тихонько принес деньги домой и зарыл в саду, не говоря никому ни слова. Но потом не утерпел и доверил тайну своей бабе,
взяв с нее клятву, что она никому не расскажет. Баба, конечно, забожилась всеми внутренностями, но вынести тяжесть неразделенной тайны была не в силах. Поэтому она отправилась к попу и, когда тот разрешил ее от клятвы, выболтала все на духу.
— Друг мой!.. — воскликнула Фатеева. — Я никак не могла тогда сказать вам того! Мари умоляла меня и
взяла с меня клятву, чтобы я не проговорилась вам о том как-нибудь. Она не хотела, как сама мне говорила, огорчать вас. «Пусть, говорит, он учится теперь как можно лучше!»
Помню, как однажды Наташа, наслушавшись наших разговоров, таинственно отвела меня в сторону и со слезами умоляла подумать о моей судьбе, допрашивала меня, выпытывала: что я именно делаю, и, когда я перед ней не открылся,
взяла с меня клятву, что я не сгублю себя как лентяй и праздношатайка.
— У меня, в моей комнате… — перебил его Егор Егорыч. — Я, в присутствии Сверстовых, моего Антипа Ильича и вашем,
возьму с нее клятву, и мы внесем ее имя в список нашей ложи!
Дама эта сперва немного затруднилась высказаться, но,
взяв с него клятву сохранить все, что он услышит, в величайшем секрете, предложила ему… жениться на одной девице, которая занимала видное положение в свете и для которой свадьба стала необходимостью.
Неточные совпадения
Катерина. Ну, так вот что!
Возьми ты
с меня какую-нибудь
клятву страшную…
Оно написано за двое суток до преступления, и, таким образом, нам твердо теперь известно, что за двое суток до исполнения своего страшного замысла подсудимый
с клятвою объявлял, что если не достанет завтра денег, то убьет отца,
с тем чтобы
взять у него деньги из-под подушки „в пакете
с красною ленточкой, только бы уехал Иван“.
Вся Москва об этом молчала, знал только один фельетонист «Современных известий», Пастухов, но
с него Долгоруков
взял клятву, что он никогда не заикнется об этом деле.
— Слушай! — произнес он, глядя на князя, — я помиловал тебя сегодня за твое правдивое слово и прощения моего назад не
возьму. Только знай, что, если будет на тебе какая новая вина, я взыщу
с тебя и старую. Ты же тогда, ведая за собою свою неправду, не захоти уходить в Литву или к хану, как иные чинят, а дай мне теперь же
клятву, что, где бы ты ни был, ты везде будешь ожидать наказания, какое захочу положить на тебя.
С Луизы будто бы он
клятву такую
взял, что она меня знать не будет; и что будто он их, и тетку и Луизу, покуда еще в черном теле держит; что, может, дескать, еще и раздумает, а что совсем-то еще и теперь не решился.