Неточные совпадения
В эпоху предпринятого мною рассказа у девицы Замшевой постояльцами были: какой-то малоросс,
человек еще молодой, который первоначально всякий день куда-то уходил, но вот уже
другой месяц сидел все или, точнее сказать, лежал дома, хотя и был совершенно здоров, за что Татьяной Ивановной и прозван был сибаритом;
другие постояльцы: музыкант, старый помещик, две неопределенные личности, танцевальный учитель, с полгода болевший какою-то хроническою болезнью, и, наконец, молодой помещик Хозаров.
В лице его, если хотите, все было хорошо, свежо, даже правильно и гармонировало одно с
другим; но в то же время чего-то недоставало, что вы желаете и любите видеть в лице
человека.
Что касается до помещения Сергея Петровича, то и оно обнаруживало главные его наклонности, то есть представляло видимую замашку на франтовство, комфорт и опрятность; даже постель молодого
человека, несмотря на утреннее время, представляла величайший порядок, который царствовал и во всем остальном убранстве комнаты: несколько гравюр, представляющих охоту, Тальму [Тальма Франсуа Жозеф (1763—1826) — знаменитый французский актер.] в костюме Гамлета, арабскую лошадь, четырех дам, очень недурных собой, из коих под одной было написано: «весна», под
другой: «лето», под третьей: «осень», под четвертой: «зима».
— Нет, вы этого не говорите, — возразила хозяйка, — она, бедненькая, вероятно, это время мечтала о вас, а вы, злой
человек, сейчас уж и стали заниматься с
другой.
Друзья съезжаются, он угощает их превосходным обедом с шампанским и с мороженым; вечером заставляет играть своих музыкантов, которых у него тридцать
человек.
— Я на это имею
другой взгляд, — возразил Хозаров. — Женщины сами скрывают свои чувства; они сами холодны или притворяются такими. Я знаю одну девушку; она любит одного
человека; он это знает верно; но до сих пор эта девушка себя маскирует: когда он написал к ней письмо, она прочитала, целовала даже бесчувственную бумагу, но все-таки велела в ответ сказать одно холодное merci.
Молодой
человек с чувством благодарности пожал руку нового своего
друга.
«Мари! Я осмеливаюсь называть вас этим отрадным для меня именем, потому что вашим наивным да, сказанным на вечере у Мамиловой, вы связали вашу судьбу с моей. Но
люди хотят расторгнуть нас: ваша мать приготовила
другого жениха. Вы его, конечно, знаете, и потому я не хочу в этих строках называть его ужасного для меня имени; оно, конечно, ужасно и для вас, потому что в нем заключается ваша и моя погибель.
Ты, конечно бы, теперь не узнала меня: я сделалась какая-то мизантропка; но я люблю
людей, я могу жить счастьем
других, этим единственным утешением для
людей, лишенных собственного счастья, и вот тебе пример.
Чего, подумаешь ты, недостает для того, чтобы, для обоюдного счастья, связать этих
людей, созданных один для
другого, узами брака?
— Ты выслушай меня,
друг мой, но только не плачь, — это я говорю не серьезно, а так, — он совершенно неизвестный
человек; может быть, он какой-нибудь развратный… мот… может быть, даже тебя обманывает?
— А Иван Борисыч, Машенька?.. За что ты этого
человека хочешь лишиться? Он очень добрый и благородный
человек… тысяча душ,
друг мой… ты будешь счастлива с ним, — тебе и теперь уже все завидуют.
На
другой же день после описанной в предыдущей главе сцены Катерина Архиповна, наконец, решилась послать мужа к Хозарову с тем, чтобы он первоначально осмотрел хорошенько, как молодой
человек живет, и, поразузнав стороною о его чине и состоянии, передал бы ему от нее письмо.
Подобные вещи всегда делаются в присутствии благородных
людей; а во-вторых, если будет оттуда, для спроса обо мне, какой-нибудь подсыл, то теперь они на меня могут бог знает что наболтать; но, побывав на пирушке,
другое дело; тут они увидят, что я живу не по-ихнему, и невольно, знаете, по чувству этакого уважения и даже благодарности отзовутся в пользу мою.
Они так любят, так стоят
друг друга, они восторжествовали над препятствиями, которые ставили им свет и
люди.
— Не можете, Сергей Петрович, никаким образом не можете; тогда было
другое дело, тогда вы были
человек холостой.
— Сомневаюсь, Сергей Петрович, очень сомневаюсь, — сказала Татьяна Ивановна. — Если бы вы были холостой
человек,
другое дело; а теперь уж женатый. Женщины к женатым очень недоверчивы: это я знаю по себе.
«Я уж все знаю», говорит, да и бросит книгу; но я не говорю про русские романы: они не могут образовать
человека; но она так же читает Дюма [Дюма Александр, отец (1803—1870) — французский писатель, автор многочисленных романов развлекательно-приключенческого характера.] и Сю [Сю Эжен (1804—1857) — французский писатель.] и
других великих писателей.
После обеда молодые
люди, один для чтения, а
другая для слушания, уселись рядом на диване. Пириневский начал читать и действительно всю поэму знал весьма твердо на память и, кроме того, произносил ее с большим чувством. На том месте, где Демон говорит...
Но здесь я остановлюсь и попрошу читателя перейти со мной в квартиру Варвары Александровны. После неприятного объяснения, которое имела она с Хозаровым, ей не спалось всю ночь; и даже на
другой день — печальная и грустная — сидела она в своем кабинете.
Человек доложил, что пришла какая-то Замшева и желает ее видеть.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с
другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один
человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (робея).Извините, я, право, не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы,
люди трезвые и поведения хорошего. Я уж не знаю, откуда он берет такую. А если что не так, то… Позвольте мне предложить вам переехать со мною на
другую квартиру.
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня это вдруг… Я вижу, вы благородный
человек. Теперь
другое дело.
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь,
человек!..» Ну и
другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о жизни
человека… (К Осипу.)Ну что,
друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.