Несколько минут Сергей Петрович простоял, как полоумный, потом, взяв шляпу,
вышел из кабинета, прошел залу, лакейскую и очутился на крыльце, а вслед за тем, сев на извозчика, велел себя везти домой, куда он возвратился, как и надо было ожидать, сильно взбешенный: разругал отпиравшую ему двери горничную, опрокинул стоявший немного не на месте стул и, войдя в свой кабинет, первоначально лег вниз лицом на диван, а потом встал и принялся писать записку к Варваре Александровне, которая начиналась следующим образом: «Я не позволю вам смеяться над собою, у меня есть документ — ваша записка, которою вы назначаете мне на бульваре свидание и которую я сейчас же отправлю к вашему мужу, если вы…» Здесь он остановился, потому что в комнате появилась, другой его друг, Татьяна Ивановна.
Он опять тяжело повернулся к стене; а Василий Иванович
вышел из кабинета и, добравшись до жениной спальни, так и рухнулся на колени перед образами.
Монахиня в клобуке, с развевающимся вуалем и тянущимся за ней черным шлейфом, сложив белые с очищенными ногтями руки, в которых она держала топазовые четки,
вышла из кабинета и прошла к выходу.
Бахарев
вышел из кабинета Ляховского с красным лицом и горевшими глазами: это было оскорбление, которого он не заслужил и которое должен был перенести. Старик плохо помнил, как он вышел из приваловского дома, сел в сани и приехал домой. Все промелькнуло перед ним, как в тумане, а в голове неотступно стучала одна мысль: «Сережа, Сережа… Разве бы я пошел к этому христопродавцу, если бы не ты!»
Неточные совпадения
Анна
вышла ему навстречу из-за трельяжа, и Левин увидел в полусвете
кабинета ту самую женщину портрета в темном, разноцветно-синем платье, не в том положении, не с тем выражением, но на той самой высоте красоты, на которой она была уловлена художником на портрете.
Старый князь после отъезда доктора тоже
вышел из своего
кабинета и, подставив свою щеку Долли и поговорив с ней, обратился к жене:
В гостиной никого не было;
из ее
кабинета на звук его шагов
вышла акушерка в чепце с лиловыми лентами.
Тот же самый орел, как только
вышел из комнаты и приближается к
кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами под мышкой, что мочи нет.
— Это уж сверх всяких границ, — проговорил я и быстро
вышел из комнаты. Но я еще не прошел до конца залы, как он крикнул мне
из дверей
кабинета: