Тут я в первый раз взглянул на него попристальнее. Он был в широком халате, почти без всякой одежды; распахнувшаяся на груди рубашка
обнаруживала целый лес волос и обнаженное тело красновато-медного цвета; голова была не прибрана, глаза сонные. Очевидно, что он вошел в разряд тех господ, которые, кроме бани, иного туалета не подозревают. Он, кажется, заметил мой взгляд, потому что слегка покраснел и как будто инстинктивно запахнул и халат и рубашку.
Неточные совпадения
Барыня
обнаружила тут свою обычную предусмотрительность, чтобы не перепились ни кучера, ни повара, ни лакеи. Все они были нужны: одни готовить завтрак, другие служить при столе, а третьи — отвезти парадным поездом молодых и всю свиту до переправы через реку. Перед тем тоже было работы немало.
Целую неделю возили приданое за Волгу: гардероб, вещи, множество ценных предметов из старого дома — словом,
целое имущество.
Я решил, несмотря на все искушение, что не
обнаружу документа, не сделаю его известным уже
целому свету (как уже и вертелось в уме моем); я повторял себе, что завтра же положу перед нею это письмо и, если надо, вместо благодарности вынесу даже насмешливую ее улыбку, но все-таки не скажу ни слова и уйду от нее навсегда…
Отвлеченный социологизм, как
целое миросозерцание,
обнаруживает свою непригодность во всех отношениях, он приходит к концу и должен уступить место более глубоким и широким точкам зрения.
Я не задаюсь
целью обнаружить себя в сыром виде, обнажить себя, я задаюсь
целью совершить акт экзиcтенциального философского познания о себе, осмыслить свой духовный путь.
Но жена и без плетки видит необходимость лицемерить перед мужем: она с притворной нежностью
целует его, ласкается к нему, отпрашивается у него и у матушки к вечерне да ко всенощной, хотя и сама
обнаруживает некоторую претензию на самодурство и говорит, что «не родился тот человек на свет, чтобы ее молчать заставил».