— Прошу покорнейше сюда, — сказал он, сразу попятясь назад и сбрасывая проворно свое пальто, а затем пригласил гостей садиться; ему продолжало мниться, что
генерал приехал к нему по доносу Хвостикова, от которого Офонькин всякой гадости ожидал.
Неточные совпадения
— Да, — протянул
генерал, — теперь я
приехал квартиру для жены нанять, но не знаю где: в отелях грязно и беспокойно…
После обеда
генерал и Янсутский перешли вместе в говорильную комнату, велев себе туда подать шампанского. Там они нашли Долгова, читающего газету, который обыкновенно, за неимением денег платить за обед,
приезжал в клуб после своего, более чем скромного, обеда, в надежде встретить кого-нибудь из своих знакомых и потолковать по душе. Янсутский, взглянув на Долгова, сейчас припомнил, что он видел его в Собрании ужинающим вместе с Бегушевым.
— Многие! — отвечал граф, тоже не без величия откидываясь на спинку кресел и пуская синеватую струю дыма от сигары. — Вчера у нас целый вечер сидел его cousin,
генерал Трахов, который, между прочим, рассказал, что ему в клубе говорили, будто бы над вами по долгам покойного старика Олухова висит банкротство, для чего я и
приехал к вам, чтобы предупредить вас…
Все эти злые и беспокойные мысли сразу, впрочем, выскочили из его головы, когда он встретил ехавшего к нему быстро Долгова, который еще с пролеток кричал, что им сегодня непременно надобно ехать обедать в Английский клуб, куда
приедет генерал Трахов, аки бы привезший серьезнейшее известие из Петербурга.
— Может быть, — согласился
генерал и отнесся к Бегушеву: — Жена умоляет вас, cousin,
приехать к нам и прослушать ее творение. Вы хоть и пикируетесь с ней всегда немножко, но она вас бесконечно уважает.
—
Приедете? — повторил
генерал. — А в противном случае она меня со света сгонит.
Когда они подъехали к квартире Траховых и вошли, то
генерал стоял уже на лестнице. С самого утра Татьяна Васильевна брюзжала на него за то, что будто бы он не постарался и не хотел устроить ей литературный вечер, и что, вероятно, никто к ним не
приедет. Тщетно
генерал уверял ее, что все будут; но вот, однако, наступил уже десятый час, а прибыли пока только Бегушев и граф Хвостиков.
Раздавшееся шушуканье в передней заставило
генерала вскочить и уйти туда. На этот раз оказалось, что
приехали актриса Чуйкина и Офонькин. Чуйкина сначала опустила с себя бархатную, на белом барашке, тальму; затем сняла с своего рта сортиреспиратор, который она постоянно носила, полагая, что скверный московский климат испортит ее божественный голос. Офонькин в это время освободил себя от тысячной ильковой шубы и внимательно посмотрел, как вешал ее на гвоздик принимавший платье лакей.
И хозяйка, и жилец были в духе и вели оживленную беседу. Давыдовская повторяла свой любимый рассказ, как один важный московский
генерал приезжал к ней несколько раз в гости и по три графина холодной воды выпивал, да так ни с чем и отошел.
Этот
генерал приезжал аккуратно два раза в месяц, через две недели (так же, как и к другой девушке, Зое, приезжал ежедневно другой почетный гость, прозванный в доме директором).
Неточные совпадения
— Он к тому не допустит, он сам
приедет, — сказал Чичиков, и в то же время подумал в себе: «
Генералы пришлись, однако же, кстати; между тем ведь язык совершенно взболтнул сдуру».
Генерал жил
генералом, хлебосольствовал, любил, чтобы соседи
приезжали изъявлять ему почтенье; сам, разумеется, визитов не платил, говорил хрипло, читал книги и имел дочь, существо невиданное, странное, которую скорей можно было почесть каким-то фантастическим видением, чем женщиной.
Потом, что они вместе с Чичиковым
приехали в какое-то общество в хороших каретах, где обворожают всех приятностию обращения, и что будто бы государь, узнавши о такой их дружбе, пожаловал их
генералами, и далее, наконец, бог знает что такое, чего уже он и сам никак не мог разобрать.
Впрочем, ради дочери прощалось многое отцу, и мир у них держался до тех пор, покуда не
приехали гостить к
генералу родственницы, графиня Болдырева и княжна Юзякина: одна — вдова, другая — старая девка, обе фрейлины прежних времен, обе болтуньи, обе сплетницы, не весьма обворожительные любезностью своей, но, однако же, имевшие значительные связи в Петербурге, и перед которыми
генерал немножко даже подличал.
Приехав в Оренбург, я прямо явился к
генералу.