Неточные совпадения
Баранья спинка скоро была подана.
Генерал с классическим мастерством разрезал ее и одну половинку
положил Бегушеву на тарелку, а другую себе.
— А мне так это узаконенное распутство очень нравится, — подзадоривал его Янсутский. — А вы как, ваше превосходительство,
полагаете? — отнесся он к
генералу.
— Прощайте!.. — ответил
генерал и в протянутую руку Янсутского
положил только два пальца.
Раздавшееся шушуканье в передней заставило
генерала вскочить и уйти туда. На этот раз оказалось, что приехали актриса Чуйкина и Офонькин. Чуйкина сначала опустила с себя бархатную, на белом барашке, тальму; затем сняла с своего рта сортиреспиратор, который она постоянно носила,
полагая, что скверный московский климат испортит ее божественный голос. Офонькин в это время освободил себя от тысячной ильковой шубы и внимательно посмотрел, как вешал ее на гвоздик принимавший платье лакей.
— Князь, мамаша вас к себе просит, — крикнул заглянувший в дверь Коля. Князь привстал было идти, но
генерал положил правую ладонь на его плечо и дружески пригнул опять к дивану.
Неточные совпадения
—
Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в том дело — и он опять обратился к
генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
— Улинька! Павел Иванович сейчас сказал преинтересную новость. Сосед наш Тентетников совсем не такой глупый человек, как мы
полагали. Он занимается довольно важным делом: историей
генералов двенадцатого года.
Все мнения оказались противными моему. Все чиновники говорили о ненадежности войск, о неверности удачи, об осторожности и тому подобном. Все
полагали, что благоразумнее оставаться под прикрытием пушек, за крепкой каменной стеною, нежели на открытом поле испытывать счастие оружия. Наконец
генерал, выслушав все мнения, вытряхнул пепел из трубки и произнес следующую речь:
Генерал глядел на меня пристально,
полагая, вероятно, что я с ума сошел (в чем почти и не ошибался).
Память показывала картину убийства Тагильского, эффектный жест капитана Вельяминова, — жест, которым он
положил свою саблю на стол пред
генералом.