Неточные совпадения
Ченцов
явился совершенно убитый и растерянный, так что Егор Егорыч прослезился, увидав его, и сейчас же поспешил заставить себя простить все несчастному, хотя, конечно, прежней
любви и доверия не возвратил ему.
Единственным оппонентом этой теории Миропы Дмитриевны
являлся постоянно здоровеннейший и холостой еще капитан Аггей Никитич Зверев, который утверждал, что для счастия брака нужны только
любовь и хорошенькая жена.
Не довлело любящему божеству быть связанным с возлюбленною им натурою мира одною внешнею связью естественного закона и порядка; оно желало иметь с нею внутренний союз свободной
любви, для коего твари
являлись неспособными.
Надо всем этим, конечно, преобладала мысль, что всякий человек должен иметь жену, которая бы его любила, и что
любви к нему Миропе Дмитриевне было не занимать стать, но, как ни
являлось все это ясным, червячок сомнения шевелился еще в уме Аггея Никитича.
Спор такого рода, конечно, кончился бы тем, что Егор Егорыч, по своей
любви к Сусанне Николаевне, уступил ей и сам даже поехал бы с ней; но вдруг, совершенно неожиданно для всех,
явился прискакавший в Москву на курьерских Сверстов. Во всей его фигуре виднелось утомление, а в глазах досада; между тем он старался казаться спокойным и даже беспечным.
Это обстоятельство не помешало, однако, супружескому счастью, и плодом этой поздней
любви явилась единственная дочь, которая была почти ровесницей слепому мальчику.
Ложный спиритуализм в любви есть такая же ошибка эротического суждения, как и голая чувственность, обнаженная похоть, ибо истинным объектом
любви является воплощенный дух или одуховленная плоть [Каббала дает такое объяснение брака: «Все духи и души, раньше чем они отправляются в этот (низший) мир, состоят из мужской и женской части, которые (наверху) соединены в одно существо.
Неточные совпадения
Прошла
любовь,
явилась муза, // И прояснился темный ум. // Свободен, вновь ищу союза // Волшебных звуков, чувств и дум; // Пишу, и сердце не тоскует, // Перо, забывшись, не рисует // Близ неоконченных стихов // Ни женских ножек, ни голов; // Погасший пепел уж не вспыхнет, // Я всё грущу; но слез уж нет, // И скоро, скоро бури след // В душе моей совсем утихнет: // Тогда-то я начну писать // Поэму песен в двадцать пять.
Не без труда и не скоро он распутал тугой клубок этих чувств: тоскливое ощущение утраты чего-то очень важного, острое недовольство собою, желание отомстить Лидии за обиду, половое любопытство к ней и рядом со всем этим напряженное желание убедить девушку в его значительности, а за всем этим
явилась уверенность, что в конце концов он любит Лидию настоящей
любовью, именно той, о которой пишут стихами и прозой и в которой нет ничего мальчишеского, смешного, выдуманного.
— Люди там не лучше, не умнее, чем везде, — продолжал он. — Редко встретишь человека, для которого основным вопросом бытия
являются любовь, смерть…
— Сообразите же, насколько трудно при таких условиях создавать общественное мнение и руководить им. А тут еще
являются люди, которые уверенно говорят: «Чем хуже — тем лучше». И, наконец, — марксисты, эти квазиреволюционеры без
любви к народу.
Такие мысли
являлись у нее неожиданно, вне связи с предыдущим, и Клим всегда чувствовал в них нечто подозрительное, намекающее. Не считает ли она актером его? Он уже догадывался, что Лидия, о чем бы она ни говорила, думает о
любви, как Макаров о судьбе женщин, Кутузов о социализме, как Нехаева будто бы думала о смерти, до поры, пока ей не удалось вынудить
любовь. Клим Самгин все более не любил и боялся людей, одержимых одной идеей, они все насильники, все заражены стремлением порабощать.