Неточные совпадения
Капитан при этом самодовольно обдергивал свой вицмундир, всегда у него застегнутый на все пуговицы, всегда с выпущенною из-за борта, как бы аксельбант, толстою золотою часовою цепочкою, и просиживал у Зудченки до глубокой ночи, лупя затем от нее в Красные казармы пехтурой и не только не боясь, но даже желая, чтобы на него напали какие-нибудь жулики, с которыми капитан надеялся самолично распорядиться, не прибегая ни к чьей посторонней помощи: силищи
Зверев был действительно неимоверной.
— У тебя,
Зверев, с этой щелкушкой Миропой, должно
быть, того?
— Я воспользовался вашим позволением
быть у вас: капитан учебного карабинерного полка
Зверев!
Зверев, усмехнувшись и проговорив, в свою очередь, уже начальническим тоном: «благодарю!», протянул Миропе Дмитриевне свою руку, в которую она хлопнула своей ручкой, и эту ручку майор поцеловал с чувством, а Миропа Дмитриевна тоже с чувством поцеловала его, но не в голову, а второпях в щеку, и потом они снова занялись вишневкой, каковой майор
выпил бокальчиков пять, а Миропа Дмитриевна два.
«На днях я узнал, — писал
Зверев (он говорил неправду: узнал не он, а Миропа Дмитриевна, которая,
будучи руководима своим природным гением, успела разнюхать все подробности), — узнал, что по почтовому ведомству очистилось в Вашей губернии место губернского почтмейстера, который по болезни своей и по неудовольствию с губернатором смещен. Столь много ласкаемый по Вашему письму Александром Яковлевичем, решился я обратиться с просьбой к нему о получении этого места».
Затем последовавший обед шел как-то странно, и видно
было, что
Зверев и Миропа Дмитриевна чувствовали большую неловкость в отношении друг друга, особенно Аггей Никитич, который неизвестно уж с какого повода заговорил вдруг о Канарском.
И
Зверев в то же утро
был избран белыми шарами, с одним лишь черным, который, как все догадались, положил ему Тулузов.
— Пан
Зверев, когда вы переговорите с таткой, приходите ко мне чай
пить!
— Генрику, пора чай
пить; пан
Зверев, идите чай
пить!
— Э, очень это туманно! — произнесла пани Вибель. —
Пей, татко, лучше чай, а вы, пан
Зверев, не слушайте его больше!
— Это может
быть! — согласился Егор Егорыч. — Вообще я очень неаккуратно получаю письма. Сверстов, конечно, писал мне недавно; но меня удивляет
Зверев, которого я просил особым письмом уведомить меня о деле Тулузова и адресовать в Гейдельберг poste restante [до востребования (франц.).], однако письма нет. Я нахожу, что это невежливо с его стороны.
— И вы вот что сделайте, пан
Зверев! Татко после обеда всегда спит, а вы приходите ко мне в сад, где я бываю, и там в беседке мы
будем с вами читать! — прибавила она Аггею Никитичу.
Пока все это происходило, злобствующий молодой аптекарский помощник, с которым пани Вибель (греха этого нечего теперь таить) кокетничала и даже поощряла его большими надеждами до встречи с Аггеем Никитичем, помощник этот шел к почтмейстеру, аки бы к другу аптекаря, и, застав того мрачно раскладывавшим один из сложнейших пасьянсов, прямо объяснил, что явился к нему за советом касательно Herr Вибеля, а затем, рассказав все происшествие прошедшей ночи, присовокупил, что соскочивший со стены человек
был исправник
Зверев, так как на месте побега того
был найден выроненный Аггеем Никитичем бумажник, в котором находилась записка пани Вибель, ясно определявшая ее отношения к господину Звереву.
— Monsieur
Зверев, — сказала она, — вы дружны с Марфиными, с которыми я тоже
была прежде знакома и даже родня Егору Егорычу по первому моему мужу, — скажите, где они теперь, и правда ли, что уехали за границу?
— Ах, боже мой, боже мой! — произнесла с легким вздохом Екатерина Петровна. — Но вы, конечно, помните, monsieur
Зверев, что мы с вами старые знакомые, вы
были на моей второй свадьбе.
— Уверяю вас! — продолжал он с еще большим одушевлением: — Господин
Зверев, вероятно, тоже это делал, и можете себе представить, когда он подавил своей особою несчастные груши и апельсины, то каково им
было.
Заехавший к нему поручик, чтобы узнать, что он предпримет касательно дуэли, увидев Аггея Никитича в совершенно бессознательном положении, поскакал позвать доктора; но тот
был в отъезде, почему поручик бросился к аптекарю и, застав того еще не спавшим, объяснил ему, что доктора нет в городе, а между тем исправник их, господин
Зверев, находится в отчаянном положении, и потому он просит господина аптекаря посетить больного.
— Monsieur
Зверев? — переспросила Муза Николаевна, припомнившая множество рассказов Сусанны Николаевны о том, как некто
Зверев, хоть и недальний, но добрый карабинерный офицер,
был влюблен в Людмилу и как потом все стремился сделаться масоном.
Но первое: я не способен на шутки — во всякую шутку неявной функцией входит ложь; и второе: Единая Государственная Наука утверждает, что жизнь древних была именно такова, а Единая Государственная Наука ошибаться не может. Да и откуда тогда было бы взяться государственной логике, когда люди жили в состоянии свободы, то
есть зверей, обезьян, стада. Чего можно требовать от них, если даже и в наше время откуда-то со дна, из мохнатых глубин, — еще изредка слышно дикое, обезьянье эхо.
Неточные совпадения
Молчать! уж лучше слушайте, // К чему я речь веду: // Тот Оболдуй, потешивший //
Зверями государыню, //
Был корень роду нашему, // А
было то, как сказано, // С залишком двести лет.
Окаменел я, внученька, // Лютее
зверя был.
Охотничья примета, что если не упущен первый
зверь и первая птица, то поле
будет счастливо, оказалась справедливою.
В косой вечерней тени кулей, наваленных на платформе, Вронский в своем длинном пальто и надвинутой шляпе, с руками в карманах, ходил, как
зверь в клетке, на двадцати шагах быстро поворачиваясь. Сергею Ивановичу, когда он подходил, показалось, что Вронский его видит, но притворяется невидящим. Сергею Ивановичу это
было всё равно. Он стоял выше всяких личных счетов с Вронским.
Грушницкий следил за нею, как хищный
зверь, и не спускал ее с глаз: бьюсь об заклад, что завтра он
будет просить, чтоб его кто-нибудь представил княгине. Она
будет очень рада, потому что ей скучно.