Неточные совпадения
— Не может же болезнь быть всеобщей, — возразил, пожимая
плечами, Неведомов, — во всех эпидемиях обыкновенно более половины остается
здоровыми, а тут — все…
Только один этот впереди мужчинища идет, как теперь гляжу на него, плешивый эдакой,
здоровый черт, как махнул его прямо с
плеча дубиной по голове, так барин только проохнул и тут же богу душу отдал.
Он сделал предложение, и они повенчались. И когда он увидал как следует ее шею и полные
здоровые плечи, то всплеснул руками и проговорил:
Неточные совпадения
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками, пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил в обоз с другими возами. Бабы с граблями на
плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими, веселыми голосами, шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять с начала ту же песню полсотни разных, грубых и тонких,
здоровых голосов.
— Странное дело, — продолжал он, недоуменно вздернув
плечи, — но я замечал, что чем
здоровее человек, тем более жестоко грызет его цинга, а слабые переносят ее легче. Вероятно, это не так, а вот сложилось такое впечатление. Прокаженные встречаются там, меряченье нередко… Вообще — край не из веселых. И все-таки, знаешь, Клим, — замечательный народ живет в государстве Романовых, черт их возьми! Остяки, например, и особенно — вогулы…
— Ой, больно! Ну, и больно же, ой, господи! Да — не троньте же… Как я буду жить без руки-то? — с ужасом спрашивал он, хватая
здоровой рукой
плечо студента; гладя, пощупывая
плечо и косясь мокрыми глазами на свою руку, он бормотал:
У ней глаза горели, как звезды, страстью. Ничего злого и холодного в них, никакой тревоги, тоски; одно счастье глядело лучами яркого света. В груди, в руках, в
плечах, во всей фигуре струилась и играла полная,
здоровая жизнь и сила.
Симоновский архимандрит Мелхиседек сам предложил место в своем монастыре. Мелхиседек был некогда простой плотник и отчаянный раскольник, потом обратился к православию, пошел в монахи, сделался игумном и, наконец, архимандритом. При этом он остался плотником, то есть не потерял ни сердца, ни широких
плеч, ни красного,
здорового лица. Он знал Вадима и уважал его за его исторические изыскания о Москве.