Неточные совпадения
Мы в последние пять лет,
говоря высокопарным
слогом, шагнули гигантски вперед: у нас уничтожено крепостное право, устроен на новых порядках суд, умерен произвол администрации, строятся всюду железные дороги — и для всех этих преуспеяний мы будем иметь в нашем маленьком собрании
по представителю: у нас будет и новый судья Марьеновский, и новый высоко приличный администратор Абреев, и представитель народа Замин, и прокурорский надзор в особе любезнейшего Захаревского, и даже предприниматель
по железнодорожному делу, друг мой Виссарион Захаревский.
Неточные совпадения
По-русски он
говорил не торопясь, проглатывая одни
слоги, выпевая другие, — чувствовалось, что он честно старается
говорить правильно. Почти все фразы он облекал в форму вопросов:
Говоря о
слоге этих сиамских братьев московского журнализма, нельзя не вспомнить Георга Форстера, знаменитого товарища Кука
по Сандвическим островам, и Робеспьера —
по Конвенту единой и нераздельной республики. Будучи в Вильне профессором ботаники и прислушиваясь к польскому языку, так богатому согласными, он вспомнил своих знакомых в Отаити, говорящих почти одними гласными, и заметил: «Если б эти два языка смешать, какое бы вышло звучное и плавное наречие!»
— Да перестань, пьяный ты человек! Верите ли, князь, теперь он вздумал адвокатством заниматься,
по судебным искам ходить; в красноречие пустился и всё высоким
слогом с детьми дома
говорит. Пред мировыми судьями пять дней тому назад
говорил. И кого же взялся защищать: не старуху, которая его умоляла, просила, и которую подлец ростовщик ограбил, пятьсот рублей у ней, всё ее достояние, себе присвоил, а этого же самого ростовщика, Зайдлера какого-то, жида, за то, что пятьдесят рублей обещал ему дать…
Он будет надоедать мне, преследовать меня
по пятам с нелепыми требованиями, будет лезть ко мне с поцелуями, истязать меня дружелюбием, а я должен
говорить ему
слогом Песни Песней: лоно твое — как чаша благовонная, и нос твой — как кедр ливанский!
Рольстон — хоть и очень занятой
по своей службе в Музее — не отказывался даже водить меня
по разным трущобам Лондона, куда не совсем безопасно проникать ночью без полисмена. Он же подыскал мне одного впавшего в бедность магистра словесности (magistre artium,
по английской номенклатуре), который занимался со мною
по литературному изучению английского стиля и поправлял мне мой
слог, когда я писал мою первую статью на английском языке: «Нигилизм в России» (The Nihilism in Russia), о которой
поговорю ниже.