Неточные совпадения
Вся
картина, которая рождается при этом
в воображении автора, носит на себе чисто уж исторический характер: от деревянного, во вкусе итальянских вилл, дома остались теперь одни только развалины; вместо сада,
в котором некогда были и подстриженные деревья, и гладко убитые дорожки, вам представляются группы бестолково растущих деревьев;
в левой стороне сада, самой поэтической, где прежде устроен был «Парнас»,
в последнее время один аферист построил винный завод; но и аферист уж этот лопнул, и завод его стоял без окон и без дверей — словом, все, что было делом рук человеческих,
в настоящее время или полуразрушилось, или совершенно было уничтожено, и один только созданный богом вид на подгородное озеро, на самый городок, на идущие по другую сторону озера луга, — на которых, говорят, охотился Шемяка, — оставался по-прежнему прелестен.
— Это что такое еще он выдумал? — произнес полковник, и
в старческом
воображении его начала рисоваться
картина, совершенно извращавшая все составленные им планы: сын теперь хочет уехать
в Москву, бог знает сколько там денег будет проживать — сопьется, пожалуй, заболеет.
— И Неведомова позовите, — продолжал Салов, и у него
в воображении нарисовалась довольно приятная
картина, как Неведомов, человек всегда строгий и откровенный
в своих мнениях, скажет Вихрову: «Что такое, что такое вы написали?» — и как у того при этом лицо вытянется, и как он свернет потом тетрадку и ни слова уж не пикнет об ней; а
в то же время приготовлен для слушателей ужин отличный, и они, упитавшись таким образом вкусно, ни слова не скажут автору об его произведении и разойдутся по домам, — все это очень улыбалось Салову.
Неточные совпадения
Вернувшись
в свой вагон, он не переставая перебирал все положения,
в которых ее видел, все ея слова, и
в его
воображении, заставляя замирать сердце, носились,
картины возможного будущего.
Затем, при помощи прочитанной еще
в отрочестве по настоянию отца «Истории крестьянских войн
в Германии» и «Политических движений русского народа»,
воображение создало мрачную
картину: лунной ночью, по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют, черной массой катятся дальше, все возрастая, как бы поднимаясь из земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними — тучи дыма, неба — не видно, а земля — пустеет, верхний слой ее как бы скатывается ковром, образуя все новые, живые, черные валы.
Не удалось бы им там видеть какого-нибудь вечера
в швейцарском или шотландском вкусе, когда вся природа — и лес, и вода, и стены хижин, и песчаные холмы — все горит точно багровым заревом; когда по этому багровому фону резко оттеняется едущая по песчаной извилистой дороге кавалькада мужчин, сопутствующих какой-нибудь леди
в прогулках к угрюмой развалине и поспешающих
в крепкий замок, где их ожидает эпизод о войне двух роз, рассказанный дедом, дикая коза на ужин да пропетая молодою мисс под звуки лютни баллада —
картины, которыми так богато населило наше
воображение перо Вальтера Скотта.
И вот
воображению спящего Ильи Ильича начали так же по очереди, как живые
картины, открываться сначала три главные акта жизни, разыгрывавшиеся как
в его семействе, так у родственников и знакомых: родины, свадьба, похороны.
Она с простотою и добродушием Гомера, с тою же животрепещущею верностью подробностей и рельефностью
картин влагала
в детскую память и
воображение Илиаду русской жизни, созданную нашими гомеридами тех туманных времен, когда человек еще не ладил с опасностями и тайнами природы и жизни, когда он трепетал и перед оборотнем, и перед лешим, и у Алеши Поповича искал защиты от окружавших его бед, когда и
в воздухе, и
в воде, и
в лесу, и
в поле царствовали чудеса.