Ну, нечего делать, видно, надо против тебя хорошее средство изобретать:
взял и
на другой день
на двери чистым углем большой
крест написал, и как пришла ночь, я и лег спокойно, думаю
себе: уж теперь не придет, да только что с этим заснул, а он и вот он, опять стоит и опять вздыхает!
Отвергнись от
себя,
возьми крест свой
на каждый день и иди за мной. Пища моя в том, чтобы творить волю пославшего меня и совершать дело его. Не моя воля да будет, но твоя; не то, что я хочу, но то что ты хочешь, и не так, как я хочу, а как ты хочешь. Жизнь в том, чтобы творить не свою волю, но волю бога.
Я думаю, что если бы смельчак в эту страшную ночь
взял свечу или фонарь и, осенив, или даже не осенив
себя крестным знамением, вошел
на чердак, медленно раздвигая перед
собой огнем свечи ужас ночи и освещая балки, песок, боров, покрытый паутиной, и забытые столяровой женою пелеринки, — добрался до Ильича, и ежели бы, не поддавшись чувству страха, поднял фонарь
на высоту лица, то он увидел бы знакомое худощавое тело с ногами, стоящими
на земле (веревка опустилась), безжизненно согнувшееся на-бок, с расстегнутым воротом рубахи, под которою не видно
креста, и опущенную
на грудь голову, и доброе лицо с открытыми, невидящими глазами, и кроткую, виноватую улыбку, и строгое спокойствие, и тишину
на всем.
А я у вас — его предтеча; // я — где боль, везде; //
на каждой капле слёзовой течи // ра́спял
себя на кресте. // Уже ничего простить нельзя. // Я выжег души, где нежность растили. // Это труднее, чем
взять // тысячу тысяч Бастилий!
— Нет, вы
на себя взяли весь грех. Любимый ученик! Разве не от тебя начнется род предателей, порода малодушных и лжецов? Слепцы, что сделали вы с землею? Вы погубить ее захотели, вы скоро будете целовать
крест,
на котором вы распяли Иисуса! Так, так — целовать
крест обещает вам Иуда!