— Mille remerciements! [Тысяча благодарностей! (франц.).] — воскликнула Анна Юрьевна, до души обрадованная таким предложением барона, потому что считала его, безусловно, честным человеком, так как он, по своему
служебному положению, все-таки принадлежал к их кругу, а между тем все эти адвокаты, бог еще ведает, какого сорта господа. — Во всяком случае permettez-moi de vous offrir des emoluments [позвольте предложить вам вознаграждение (франц.).], — прибавила она.
В половине четвертого к Ромашову заехал полковой адъютант, поручик Федоровский. Это был высокий и, как выражались полковые дамы, представительный молодой человек с холодными глазами и с усами, продолженными до плеч густыми подусниками. Он держал себя преувеличенно-вежливого строго-официально с младшими офицерами, ни с кем не дружил и был высокого мнения о своем
служебном положении. Ротные командиры в нем заискивали.
— Фью-ю-ю! — протяжно свистнул урядник и глубоко засунул руки в карманы шаровар. — Тоже благодарность называется! Что же вы думаете, я из-за каких-нибудь двадцати пяти рублей поставлю на карту свое
служебное положение? Нет-с, это вы обо мне плохо понимаете.
Неточные совпадения
Алексей Александрович не только не замечал своего безнадежного
положения в
служебном мире и не только не огорчался им, но больше чем когда-нибудь был доволен своею деятельностью.
Он, этот умный и тонкий в
служебных делах человек, не понимал всего безумия такого отношения к жене. Он не понимал этого, потому что ему было слишком страшно понять свое настоящее
положение, и он в душе своей закрыл, запер и запечатал тот ящик, в котором у него находились его чувства к семье, т. е. к жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден к сыну и имел к нему то же подтрунивающее отношение, как и к желе. «А! молодой человек!» обращался он к нему.
Прокурор по общественному
положению, по
служебным отношениям, по пуговицам на мундире должен быть врагом губернатора, по крайней мере, во всем перечить ему.
Добрая женщина знала, что перемена ее
положения всецело зависела от твердости, пожалуй, даже некоторого
служебного героизма этого скромного хромого человека…
То и дело слышишь: «Что же ты, дурак, смотришь?» Или: «Ничего ты не понимаешь, болван!» Как мало уважают здесь надзирателей, видно из того, что многие из них назначаются на «несоответствующие
служебному их
положению наряды», то есть, попросту, состоят при чиновниках в качестве лакеев и рассыльных.