Неточные совпадения
Расплатившись за них, князь сейчас же принялся читать один из
немецких подлинников, причем глаза его выражали то удовольствие от прочитываемого, то какое-то недоумение, как будто бы он
не совсем ясно
понимал то, что прочитывал.
Все эти подозрения и намеки, высказанные маленьким обществом Григоровых барону, имели некоторое основание в действительности: у него в самом деле кое-что начиналось с Анной Юрьевной; после того неприятного ужина в
Немецком клубе барон дал себе слово
не ухаживать больше за княгиней; он так же хорошо, как и она,
понял, что князь начудил все из ревности, а потому подвергать себя по этому поводу новым неприятностям барон вовсе
не желал, тем более, что черт знает из-за чего и переносить все это было, так как он далеко
не был уверен, что когда-нибудь увенчаются успехом его искания перед княгиней; но в то же время переменить с ней сразу тактику и начать обращаться холодно и церемонно барону
не хотелось, потому что это прямо значило показать себя в глазах ее трусом, чего он тоже
не желал.
Неточные совпадения
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему трудов возвесть именье до нынешнего благосостояния; как трудно было дать
понять простому мужику, что есть высшие побуждения, которые доставляют человеку просвещенная роскошь, искусство и художества; сколько нужно было бороться с невежеством русского мужика, чтобы одеть его в
немецкие штаны и заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь, высшее достоинство человека; что баб, несмотря на все усилия, он до сих <пор>
не мог заставить надеть корсет, тогда как в Германии, где он стоял с полком в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила по-французски и делала книксен.
Его доброе
немецкое лицо, участие, с которым он старался угадать причину моих слез, заставляли их течь еще обильнее: мне было совестно, и я
не понимал, как за минуту перед тем я мог
не любить Карла Иваныча и находить противными его халат, шапочку и кисточку; теперь, напротив, все это казалось мне чрезвычайно милым, и даже кисточка казалась явным доказательством его доброты.
Выросши из периода шалостей, товарищи
поняли его и окружили уважением и участием, потому что, кроме характера, он был авторитетом и по знаниям. Он походил на
немецкого гелертера, знал древние и новые языки, хотя ни на одном
не говорил, знал все литературы, был страстный библиофил.
— Посмотрите — ко, Михаил Иваныч, французскую-то я сама почти что разобрала: «Гостиная» — значит, самоучитель светского обращения, а немецкую-то
не пойму.
Немецкая наука, и это ее главный недостаток, приучилась к искусственному, тяжелому, схоластическому языку своему именно потому, что она жила в академиях, то есть в монастырях идеализма. Это язык попов науки, язык для верных, и никто из оглашенных его
не понимал; к нему надобно было иметь ключ, как к шифрованным письмам. Ключ этот теперь
не тайна;
понявши его, люди были удивлены, что наука говорила очень дельные вещи и очень простые на своем мудреном наречии; Фейербах стал первый говорить человечественнее.