Неточные совпадения
— Оттого что… что за жизнь
моя теперь?
Детей у меня нет!.. Близких людей, хоть сколько-нибудь искренно расположенных ко мне, тоже нет около меня!
Конечно, есть родители, которые всех самих себя кладут в воспитание
детей, в их будущее счастье, — те родители, разумеется, заслуживают благодарности от своих
детей; но
моей матери никак нельзя приписать этого: в детстве меня гораздо больше любил отец, потом меня веселил и наряжал совершенно посторонний человек, и, наконец, воспитало и поучало благотворительное заведение.
«Друг
мой, поспеши ко мне, я умираю, спасите хоть
ребенка».
— Одну только вашу капризную волю и желание, потому что предмета этого вы не изучали, не знаете хорошо; тогда как родители, действующие по здравому смыслу, очень твердо и положительно могут объяснить своим
детям: «Милые
мои, мы вас окрестили православными, потому что вы русские, а в России всего удобнее быть православным!»
— Тут одна
моя знакомая родила и желает имя наречи и окрестить своего
ребенка.
— О
ребенке она не беспокоилась бы, — возразил князь, потупляясь, —
ребенок будет совершенно обеспечен на случай
моей смерти.
— О, нет ж!..
Моя не приедет! — произнес с каким-то самодовольством Жуквич. — Она имеет много
детей от другого и ко мне не захочет воротиться.
— А потому заезжайте к ней, хоть завтра, что ли, и скажите ей, что я не сужу нисколько ее поступков; но за всю
мою любовь к ней я прошу у ней одной милости — отдать мне
ребенка нашего. Я даю ей клятву, что сделаю его счастливым: я ему дам самое серьезное, самое тщательное воспитание. Княгиня, как вы знаете, очень добра и вполне заменит ему мать; наконец, мы сделаем его наследником всего нашего состояния!
— Нет-с, она никак не соглашается на то! — начал Елпидифор Мартыныч нежным голосом. — «Я, говорит, мать, и так люблю
моего ребенка, что никак не могу расстаться с ним».
В настоящее время я нуждой доведена до последней степени нищеты; если вы хотите, то можете на мне жениться, но решайтесь сейчас же и сейчас же приезжайте ко мне и не дайте умереть с голоду
моему ребенку!» Надписав на конверте письма: «Николаю Гаврилычу Оглоблину», Елена отправила его с нянею, приказав ей непременно дожидаться ответа.
— Бедность, больше ничего, что бедность! — отвечал тот. — А тут еще к этому случилось, что сама и
ребенок заболели. Ко мне она почему-то не соблаговолила прислать, и ее уж один молодой врач,
мой знакомый, навещал; он сказывал мне, что ей не на что было не то что себе и
ребенку лекарства купить, но даже булки к чаю, чтобы поесть чего-нибудь.
— Только, пожалуйста, чтобы строго юридически все это было и чтобы наследники никак не могли оттягать как-нибудь от
ребенка и у жены
моей завещанного.
— Не комплименты, не комплименты желаю вам говорить, — подхватил барон, — а позволяю себе прямо предложить вам быть главной начальницей
моего заведения; содержание по этой службе: квартира очень приличная, отопление, освещение, стол, если вы пожелаете его иметь, вместе с
детьми, и, наконец, тысяча двести рублей жалованья.
Она зари не замечает, // Сидит с поникшею главой // И на письмо не напирает // Своей печати вырезной. // Но, дверь тихонько отпирая, // Уж ей Филипьевна седая // Приносит на подносе чай. // «Пора,
дитя мое, вставай: // Да ты, красавица, готова! // О пташка ранняя моя! // Вечор уж как боялась я! // Да, слава Богу, ты здорова! // Тоски ночной и следу нет, // Лицо твое как маков цвет». —