— Ошиблась, больше ничего! — пояснила ему Елена. — Никак не ожидала, чтобы люди, опутанные самыми мелкими чувствами и предрассудками, вздумали прикидываться людьми свободными от всего этого!.. Свободными людьми — легко сказать! — воскликнула она. — А надобно спросить вообще: много ли на свете свободных людей?.. Их нужно считать единицами посреди сотней тысяч, — это герои: они не только что не
боятся измен жен, но даже каторг и гильотин, и мы с вами, ваше сиятельство, никак уж в этот сорт людей не годимся.
Неточные совпадения
Прочитывая все это, Миклаков только поеживался и посмеивался, и говорил, что ему все это как с гуся вода, и при этом обыкновенно почти всем спешил пояснить, что он спокойнейший и счастливейший человек в мире, так как с голоду умереть не может, ибо выслужил уже пенсию, женской
измены не
боится, потому что никогда и не верил женской верности [Вместо слов «женской
измены не
боится, потому что никогда и не верил женской верности» было: «женской
измены не
боится, потому что сам всегда первый изменяет».], и, наконец, крайне доволен своим служебным занятием, в силу того, что оно все состоит из цифр, а цифры, по его словам, суть самые честные вещи в мире и никогда не лгут!
Живши в полку, посреди молодых офицеров, он
боялся измены жены, а кроме того, увезя несчастную жертву от родных, он получил более возможности вымещать на ней свою ошибку и нелюбовь к себе.
Неточные совпадения
Детка! // Не
бойся, // что у меня на шее воловьей // потноживотые женщины мокрой горою сидят, — // это сквозь жизнь я тащу // миллионы огромных чистых любовей // и миллион миллионов маленьких грязных любят, // Не
бойся, // что снова, // в
измены ненастье, // прильну я к тысячам хорошеньких лиц, — // «любящие Маяковского!» — // да ведь это ж династия // на сердце сумасшедшего восшедших цариц.
Гаврила Пантелеич. Без любви да без согласия, мол, что уж! А чтоб надо по закону: да
боится и да любит жена мужа своего! К примеру, вот мы с Настасьей Петровной тридцать лет прожили, а этой музыки, чтоб караул кричать, не бывало. Выругаешь ее когда под горячую руку — смолчит; после уж разве выговорит, если не по резонту обида. Ну, и
измены какой друг другу — это уж избави и храни заступница! Я — топор, она — пила на этот счет, если б что!
Толковали, что дворник поймал на поджоге протопопа в камилавке; что поджигает главнейшим образом какой-то генерал, у которого спина намазана горючим составом, так что стоит ему почесаться спиною о забор — он и загорится; что за Аракчеевскими казармами приготовлено пять виселиц, и на одной из них уже повешен один генерал «за
измену»; что пожарные представили одного иностранца и одного русского, которые давали им 100 р., чтобы только они не тушили Толкучего рынка; что семидесятилетняя баба ходила в Смольный поджигать и, схваченная там, объяснила на допросе, будто получила 100 рублей, но не откроет-де, кто дал ей деньги, хошь в кусочки искрошите; что Петербург поджигает целая шайка в триста человека и что видели, как ночью Тихвинская Богородица ходила, сама из Тихвина пришла и говорила: «вы, голубчики, не
бойтесь, эфтому кварталу не гореть».
Князь Лимбург был против этого, но только потому, что
боялся новой
измены своей невесты.
— Ах, Боже мой! Чуть не в уголовном преступлении. Она говорит, что вы, если б хотели, могли выдать ее… Она этого никогда не
боялась. Пред благородством вашей натуры она преклоняется. Ей нужно ваше… прощение. И кажется, не в том, в чем женщины всего чаще способны провиниться. Не правда ли? Не в
измене или охлаждении?.. Отчего же вам хоть на это не ответить прямо? Ни
измены, ни охлаждения вы не знали?