Неточные совпадения
Уж
какое же
есть сравнение: военный или штатский?
Липочка.
Как, маменька? я и чай
пила, и ватрушку скушала. Посмотрите-ко, хорошо? Раз… два… три… раз… два…
Аграфена Кондратьевна.
Как, ты еще пляшешь да еще ругаешься! Сию минуту брось! Тебе ж
будет хуже: поймаю за юбку, весь хвост оторву.
Липочка. Ну да рвите на здоровье! Вам же зашивать придется! Вот и
будет! (Садится.) Фу… фу…
как упаточилась, словно воз везла! Ух! Дайте, маменька, платочка пот обтереть.
Липочка. Подите вы с своими советами! Что ж мне делать, по-вашему! Самой, что ли, хворать прикажете? Вот другой манер, кабы я
была докторша! Ух! Что это у вас за отвратительные понятия! Ах!
какие вы, маменька, ей-богу! Право, мне иногда краснеть приходится от ваших глупостей!
Липочка. Не вы учили — посторонние; полноте, пожалуйста; вы и сами-то, признаться сказать, ничему не воспитаны. Ну, что ж? Родили вы — я
была тогда что? ребенок, дитя без понятия, не смыслила обращения. А выросла да посмотрела на светский тон, так и вижу, что я гораздо других образованнее. Что ж мне, потакать вашим глупостям!
Как же!
Есть оказия.
Липочка. Что мне до ваших кошек! Мне мужа надобно! Что это такое! Страм встречаться с знакомыми; в целой Москве не могли выбрать жениха — всё другим да другим. Кого не заденет за живое: все подруги с мужьями давно, а я словно сирота
какая! Отыскался вот один, так и тому отказали. Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите!.. Вперед вам говорю, беспременно сыщите, а то для вас же
будет хуже: нарочно, вам назло, по секрету заведу обожателя, с гусаром убегу, да и обвенчаемся потихоньку.
Аграфена Кондратьевна. Так что же, я дура, по-твоему, что ли?
Какие у тебя там гусары, бесстыжий твой нос! Тьфу ты, дьявольское наваждение! Али ты думаешь, что я не властна над тобой приказывать? Говори, бесстыжие твои глаза, с чего у тебя взгляд-то такой завистливый? Что ты, прытче матери хочешь
быть? У меня ведь недолго, я и на кухню горшки парить пошлю. Ишь ты! Ишь ты! А!.. Ах, матушки вы мои! Посконный сарафан сошью да вот на голову тебе и надену! С поросятами тебя, вместо родителей-то, посажу!
Фоминишна. То-то вот, умна, да не догадлива: некому другому и
быть,
как не Устинье Наумовне.
Устинья Наумовна. Не больно спеши!
Есть и постарше тебя. Вот с маменькой-то покалякаем прежде. (Целуясь.) Здравствуй, Аграфена Кондратьевна!
Как встала, ночевала, все ли жива, бралиянтовая?
Устинья Наумовна. Да ишь ты, с вами не скоро сообразишь, бралиянтовые. Тятенька-то твой ладит за богатого: мне, говорит, хотя Федот от проходных ворот, лишь бы денежки водились, да приданого поменьше ломил. Маменька-то вот, Аграфена Кондратьевна, тоже норовит в свое удовольствие: подавай ты ей беспременно купца, да чтобы
был жалованный, да лошадей бы хороших держал, да и лоб-то крестил бы по-старинному. У тебя тоже свое на уме.
Как на вас угодишь?
Липочка. Ничего и потолще,
был бы собою не мал. Конечно, лучше уж рослого, чем какого-нибудь мухортика. И пуще всего, Устинья Наумовна, чтоб не курносого, беспременно чтобы
был бы брюнет; ну, понятное дело, чтоб и одет
был по-журнальному. (Смотрит в зеркало.) Ах, Господи! а сама-то я нынче вся,
как веник, растрепана.
Устинья Наумовна. А
есть у меня теперь жених, вот точно такой,
как ты, бралиянтовая, расписываешь: и благородный, и рослый, и брюле.
Устинья Наумовна. Да, очень мне нужно на старости лет язык-то ломать по-твоему!
как сказалось, так и живет. И крестьяне
есть, и орген на шее; ты вот поди оденься, а мы с маменькой-то потолкуем об этом деле.
Устинья Наумовна. Ничего, жемчужная, возьму. И крестьяне
есть, и орген на шее, а умен
как, просто тебе истукан золотой!
Рисположенский. Так вот, матушка Аграфена Кондратьевна,
была история: не то чтобы притча али сказка
какая, а истинное происшествие. Я, Аграфена Кондратьевна, рюмочку
выпью. (
Пьет.)
Рисположенский.
Какое же может произойти, Самсон Силыч, от меня наущение? Да и что я за учитель такой, когда вы сами, может
быть, в десять раз меня умнее? Меня что попросят, я сделаю. Что ж не сделать! Я бы свинья
был, когда б не сделал; потому что я, можно сказать, облагодетельствован вами и с ребятишками. А я еще довольно глуп, чтобы вам советовать: вы свое дело сами лучше всякого знаете.
Подхалюзин. Известное дело-с, стараюсь, чтобы все
было в порядке и
как следует-с. Вы, говорю, ребята, не зевайте: видишь, чуть дело подходящее, покупатель, что ли, тумак
какой подвернулся, али цвет с узором
какой барышне понравился, взял, говорю, да и накинул рубль али два на аршин.
Большов. Чай, брат, знаешь,
как немцы в магазинах наших бар обирают. Положим, что мы не немцы, а христиане православные, да тоже пироги-то с начинкой
едим. Так ли? А?
Уж диви бы товару не
было, —
каким еще рожном торговать.
Подхалюзин. Важное кушанье! Ишь ты, барин
какой! Подитко-сь!
Был Сысой Псоич?
Против хорошего человека у всякого
есть совесть; а коли он сам других обманывает, так
какая же тут совесть!
Рисположенский. К вам, батюшка Лазарь Елизарыч, к вам! Право. Думаю, мол, мало ли что, может, что и нужно. Это водочка у вас? Я, Лазарь Елизарыч, рюмочку
выпью. Что-то руки стали трястись по утрам, особенно вот правая;
как писать что, Лазарь Елизарыч, так все левой придерживаю. Ей-богу! А
выпьешь водочки, словно лучше. (
Пьет.)
Рисположенский.
Будешь и по мелочам,
как взять-то негде. Ну, еще нешто, кабы один, а то ведь у меня жена да четверо ребятишек. Все
есть просят, голубчики. Тот говорит — тятенька, дай, другой говорит — тятенька, дай. Одного вот в гимназию определил: мундирчик надобно, то, другое. А домишко-то эвоно где!.. Что сапогов одних истреплешь, ходимши к Воскресенским воротам с Бутырок-то.
Подхалюзин. Все это буки-с. Улита едет, да когда-то она
будет. А мы теперь с вами вот
какую материю заведем: много ли вам Самсон Силыч обещали за всю эту механику?
Рисположенский. Постой, постой! Эх, братец,
какой ты глупый! Видишь, что хотят
пить, ты и подожди… ты и подожди. Ты еще мал, ну так ты
будь учтив и снисходителен. Я, Лазарь Елизарыч, рюмочку
выпью.
Фоминишна. Да что их разбирать-то! Ну, известное дело, чтоб
были люди свежие, не плешивые, чтоб не пахло ничем, а там
какого ни возьми, все человек.
Устинья Наумовна. Ну а коли
есть, так и слава тебе Господи! Чуть мало-мальски жених, холостой ли он, неженатый ли, вдовец ли
какой — прямо и тащи ко мне.
Устинья Наумовна.
Как напрасно? С чего это ты, серебряный, выдумал! Посмотри-ка,
какого жениха нашла! Благородный, крестьяне
есть, и из себя молодец.
Подхалюзин. Ничего не объелся-с! А если вам угодно говорить по душе, по совести-с, так это вот
какого рода дело-с: у меня
есть один знакомый купец из русских, и они оченно влюблены в Алимпияду Самсоновну-с. Что, говорит, ни дать, только бы жениться; ничего, говорит, не пожалею.
Устинья Наумовна. Да
как же мне с женихом-то
быть, серебряный? Я его-то уж больно уверила, что такая Алимпияда Самсоновна красавица, что настоящий тебе патрет; и образованная, говорю, и по-французскому, и на разные манеры знает. Что ж я ему теперь-то скажу?
А что после того
будет,
как высватаете значительного человека, а Самсон Силыч денег-то не даст?
Да еще,
как значительный-то человек, подаст жалобу в суд, потому что значительному человеку везде ход есть-с: мы-то с Самсоном Силычем попались, да и вам-то не уйти.
Подхалюзин. Точно так-с. Уж
будьте покойны! А надемши шубу-то соболью, Устинья Наумовна, да по гулянью пройдетесь: другой подумает, генеральша
какая.
Подхалюзин. Что об вас-то толковать! Вы, Самсон Силыч, отжили свой век, слава Богу, пожили; а Алимпияда-то Самсоновна, известное дело, барышня,
каких в свете нет. Я вам, Самсон Силыч, по совести говорю, то
есть как это все по моим чувствам: если я теперича стараюсь для вас и все мои усердия, можно сказать, не жалея пота-крови, прилагаю — так это все больше по тому самому, что жаль мне вашего семейства.
Ну, а грех
какой, сохрани Господи!
как придерутся, да начнут по судам таскать, да на все семейство эдакая мораль пойдет, а еще, пожалуй, и имение-то все отнимут: должны
будут они-с голод и холод терпеть и без всякого призрения,
как птенцы
какие беззащитные.
Подхалюзин. Это точно, Самсон Силыч! А все-таки, по моему глупому рассуждению, пристроить бы до поры до времени Алимпияду Самсоновну за хорошего человека; так уж тогда
будет она, по крайности,
как за каменной стеной-с. Да главное, чтобы
была душа у человека, так он
будет чувствовать. А то вон, что сватался за Алимпияду Самсоновну благородный-то — и оглобли назад поворотил.
Большов. Ничего не суконное. Рыло
как рыло.
Был бы ум в голове, а тебе ума-то не занимать стать, этим добром Бог наградил. Так что же, Лазарь, посватать тебе Алимпияду-то Самсоновну, а?
Аграфена Кондратьевна. Чего хочется! Да ты, Самсон Силыч, очумел, что ли? Накормлена! Мало ли что накормлена! По христианскому закону всякого накормить следствует; и чужих призирают, не токмо что своих, — а ведь это и в люди сказать грех
как ни на
есть: родная детища!
Аграфена Кондратьевна. Ах, батюшки! Да
как же это быть-то?
Большов. А так
как теперь дочь наша здесь налицо, и при всем том,
будучи уверены в честном поведении и достаточности нашего будущего зятя, что для нас оченно чувствительно, в рассуждении божеского благословения, то и назначаем его теперича в общем лицезрении. Липа, поди сюда.
Аграфена Кондратьевна. Ах, батюшки! Да
как же это
быть?
Подхалюзин. Это
как вам
будет угодно-с! Насильно мил не
будешь. Только я вам вот что доложу-с…
Липочка. Я вас слушать не хочу, отстаньте от меня!
Как бы вы
были учтивый кавалер: вы видите, что я ни за
какие сокровища не хочу за вас идти — вы бы должны отказаться.
В рассуждении шляпок или салопов — не
будем смотреть на разные дворянские приличия, а наденем
какую чудней!
Если вы насчет моей физиономии сумневаетесь, так это,
как вам
будет угодно-с: мы также и фрак наденем, и бороду обреем либо так подстрижем, по моде-с, это для нас все одно-с.
Подхалюзин. С места не сойти, Алимпияда Самсоновна! Анафемой хочу
быть, коли лгу! Да это что-с, Алимпияда Самсоновна! Нешто мы в эдаком доме
будем жить? В Каретном ряду купим-с, распишем
как: на потолках это райских птиц нарисуем, сиренов, капидонов разных — поглядеть только
будут деньги давать.
Подхалюзин. Ну, так мы пукетами пустим. (Молчание.)
Было бы только с вашей стороны согласие, а то мне в жизни ничего не надобно. (Молчание.)
Как я несчастлив в своей жизни, что не могу никаких комплиментов говорить!
Подхалюзин. Нет-с, Алимпияда Самсоновна, не
будет этого! Мы, Алимпияда Самсоновна,
как только сыграем свадьбу, так перейдем в свой дом-с. А уж мы им-то командовать не дадим-с. Нет, уж теперь кончено-с!
Будет с них — почудили на своем веку, теперь нам пора!
Липочка. Так смотрите же, Лазарь Елизарыч, мы
будем жить сами по себе, а они сами по себе. Мы заведем все по моде, а они
как хотят.