Неточные совпадения
Боровцов. И опять же ваша пешая служба супротив морской много легче. Вы то возьмите: другой раз пошлют с кораблем-то отыскивать, где конец свету; ну и плывут. Видят моря такие, совсем неведомые, морские чудища круг корабля подымаются, дорогу загораживают,
вопят разными голосами; птица Сирен поет; и нет такой
души на корабле, говорят, которая бы не ужасалась от страха, в онемение даже приходят. Вот это — служба.
Шабельский. Милый мой банк, да разве это насмешки? Это просто
вопль души, от избытка чувств глаголят уста… Вас и Зюзюшку я люблю бесконечно… (Весело.) Восторг!.. Упоение!.. Вас обеих не могу видеть равнодушно…
Итак, я сижу в Петербургской гостинице уже девятый день.
Вопли души совершенно истощили мое портмоне. Хозяин — мрачный, заспанный, лохматый хохол с лицом убийцы — уже давно не верит ни одному моему слову. Я ему показываю некоторые письма и бумаги, из которых он мог бы и т. д., но он пренебрежительно отворачивает лицо и сопит. Под конец мне приносят обедать, точно Ивану Александровичу Хлестакову: «Хозяин сказал, что это в последний раз…»
Неточные совпадения
— Состязание жуликов. Не зря, брат, московские жулики славятся. Как Варвару нагрели с этой идиотской закладной, черт их
души возьми! Не брезглив я, не злой человек, а все-таки, будь моя власть, я бы половину московских жителей в Сибирь перевез, в Якутку, в Камчатку, вообще — в глухие места. Пускай там, сукины дети, жрут друг друга — оттуда в Европы никакой
вопль не долетит.
Он собрал нечеловеческие силы,
задушил вопль собственной муки, поднял ее на руки.
— А я — к Ламберту! —
завопил я, — и
задушу его, если надо!
— Это я, я, окаянная, я виновата! — прокричала она раздирающим
душу воплем, вся в слезах, простирая ко всем руки, — это из-за меня он убил!.. Это я его измучила и до того довела! Я и того старичка-покойничка бедного измучила, со злобы моей, и до того довела! Я виноватая, я первая, я главная, я виноватая!
Грушенька плакала, и вот вдруг, когда горе уж слишком подступило к
душе ее, она вскочила, всплеснула руками и, прокричав громким
воплем: «Горе мое, горе!», бросилась вон из комнаты к нему, к своему Мите, и так неожиданно, что ее никто не успел остановить.