Неточные совпадения
Илья. Вас благословить? Стоите ли вы? Нет, вы подождите моего благословения до тон поры, пока будете жить хорошо.
Порадуй меня, Петр! Лучше совсем не жить, чем жить так, как ты живешь. Благословенье
отца нужно: без благословенья пропадешь, как пес. (Уходит. Все провожают его. Афимья уходит за ним.)
Меж тем, Наиной осененный, // С Людмилой, тихо усыпленной, // Стремится к Киеву Фарлаф: // Летит, надежды, страха полный; // Пред ним уже днепровски волны // В знакомых пажитях шумят; // Уж видит златоверхий град; // Уже Фарлаф по граду мчится, // И шум на стогнах восстает; // В волненье радостном народ // Валит за всадником, теснится; // Бегут
обрадовать отца: // И вот изменник у крыльца.
Широкие, несмотря на молодость, плечи, очень широкий юношеский таз и тонкий, длинный стан, длинные сильные руки и сила, гибкость, ловкость во всех движениях всегда
радовали отца, и он всегда любовался сыном.
Полный иронии Михаил Ильич любил рассказывать про своего старика отца, жившего под Кременчугом в собственном имении. Однажды и мне довелось видеть этого сухого, высокого и как кол прямого старика, давным-давно вдового и застывшего, можно сказать, в своей скупости. Следует, однако, принять в соображение, что оба его сына, штаб-ротмистры в отставке — Александр и владетель Федоровки Михаил в молодости не слишком
радовали отца своим поведением.
Неточные совпадения
— // «
Отец! вскричали все: «
обрадуй бедных нас!
Отец — человек хорошо забытый, болезнь его не встревожила Самгина, а возможность отложить визит домой весьма
обрадовала; он отвез лишние вещи Варваре и поехал в Финляндию.
Пробывши в безвестной отлучке три года, он воротился домой. Предсказание
отца сбылось: беглец принес в пользу церкви около трехсот рублей. Это всех
обрадовало и даже отчасти примирило с ним матушку. Все равно не минешь новый колокол покупать, и, если недостанет церковных денег, придется своих собственных добавлять, так вот Сатиров-то сбор и пригодится…
— Если владыка благословит, буду стараться, — сказал
отец Мисаил. Он был рад этому поручению. Всё, где он мог показать, что он верит,
радовало его. А обращая других, он сильнее всего убеждал себя, что он верит.
Молодость уже миновала (Крутицыну было под шестьдесят), да кстати подрос и сын, — у него их было двое, но младший не особенно
радовал, — которому он и передал из рук в руки дорогое знамя, в твердой уверенности, что молодой человек будет держать его так же высоко и крепко, как держали
отец и дед.