Аркадий Иванович встал, засмеялся, поцеловал невесту, потрепал ее по щечке, подтвердил, что скоро приедет, и, заметив в ее глазах хотя и детское любопытство, но вместе с тем и какой-то очень серьезный, немой вопрос, подумал, поцеловал ее в другой раз и тут же искренно подосадовал в душе, что подарок пойдет немедленно на сохранение
под замок благоразумнейшей из матерей.
И письмо с очками было спрятано
под замок. Все занялись чаем. Оно бы пролежало там годы, если б не было слишком необыкновенным явлением и не взволновало умы обломовцев. За чаем и на другой день у всех только и разговора было что о письме.
Богат и славен Кочубей. // Его луга необозримы; // Там табуны его коней // Пасутся вольны, нехранимы. // Кругом Полтавы хутора // Окружены его садами, // И много у него добра, // Мехов, атласа, серебра // И на виду, и
под замками. // Но Кочубей богат и горд // Не долгогривыми конями, // Не златом, данью крымских орд, // Не родовыми хуторами, — // Прекрасной дочерью своей // Гордится старый Кочубей.
— Если б у меня был револьвер, я бы прятал его куда-нибудь
под замок. Знаете, ей-Богу, соблазнительно! Я, может быть, и не верю в эпидемию самоубийств, но если торчит вот это перед глазами — право, есть минуты, что и соблазнит.
Неточные совпадения
Он лежал в первой комнате на постели, подложив одну руку
под затылок, а другой держа погасшую трубку; дверь во вторую комнату была заперта на
замок, и ключа в
замке не было. Я все это тотчас заметил… Я начал кашлять и постукивать каблуками о порог — только он притворялся, будто не слышит.
Не удалось бы им там видеть какого-нибудь вечера в швейцарском или шотландском вкусе, когда вся природа — и лес, и вода, и стены хижин, и песчаные холмы — все горит точно багровым заревом; когда по этому багровому фону резко оттеняется едущая по песчаной извилистой дороге кавалькада мужчин, сопутствующих какой-нибудь леди в прогулках к угрюмой развалине и поспешающих в крепкий
замок, где их ожидает эпизод о войне двух роз, рассказанный дедом, дикая коза на ужин да пропетая молодою мисс
под звуки лютни баллада — картины, которыми так богато населило наше воображение перо Вальтера Скотта.
Тиха украинская ночь. // Прозрачно небо. Звезды блещут. // Своей дремоты превозмочь // Не хочет воздух. Чуть трепещут // Сребристых тополей листы. // Луна спокойно с высоты // Над Белой-Церковью сияет // И пышных гетманов сады // И старый
замок озаряет. // И тихо, тихо всё кругом; // Но в
замке шепот и смятенье. // В одной из башен,
под окном, // В глубоком, тяжком размышленье, // Окован, Кочубей сидит // И мрачно на небо глядит.
Яков с Кузьмой провели утро в слободе,
под гостеприимным кровом кабака. Когда они выходили из кабака, то Кузьма принимал чрезвычайно деловое выражение лица, и чем ближе подходил к дому, тем строже и внимательнее смотрел вокруг, нет ли беспорядка какого-нибудь, не валяется ли что-нибудь лишнее, зря, около дома, трогал
замок у ворот, цел ли он. А Яков все искал по сторонам глазами, не покажется ли церковный крест вдалеке, чтоб помолиться на него.
— Вы скажите мне прежде, отчего я такой? — спросил Марк, — вы так хорошо сделали очерк:
замок перед вами, приберите и ключ. Что вы видите еще
под этим очерком? Тогда, может быть, и я скажу вам, отчего я не буду ничего делать.