Лунная ночь. Площадка в большом барском саду, окруженная
старыми липами; на площадке скамейки и столики ясеневые, на чугунных ножках; на сцену выходит терраса большого дома, у террасы рабатки с цветами и вьющимися растениями. На террасу из дома стеклянная дверь и несколько окон; в доме полное освещение.
Ливень был непродолжительный, и, когда Вронский подъезжал на всей рыси коренного, вытягивавшего скакавших уже без вожжей по грязи пристяжных, солнце опять выглянуло, и крыши дач,
старые липы садов по обеим сторонам главной улицы блестели мокрым блеском, и с ветвей весело капала, а с крыш бежала вода.
Перескажу простые речи // Отца иль дяди-старика, // Детей условленные встречи // У
старых лип, у ручейка; // Несчастной ревности мученья, // Разлуку, слезы примиренья, // Поссорю вновь, и наконец // Я поведу их под венец… // Я вспомню речи неги страстной, // Слова тоскующей любви, // Которые в минувши дни // У ног любовницы прекрасной // Мне приходили на язык, // От коих я теперь отвык.
Лестница террасы спускалась на полукруглую площадку, — она густо заросла травой, на ней лежали тени
старых лип, черемух; между стволов торчали пеньки срубленного кустарника, лежала сломанная чугунная скамья.
Мы сидели с ней на террасе, под нашими
старыми липами, и читали этот роман, и солнце тоже закатывалось, и вдруг мы перестали читать и сказали друг другу, что и мы будем также добрыми, что и мы будем прекрасными, — я тогда в университет готовился и…
Неточные совпадения
Он не без смущения завидел дымок, вьющийся из труб родной кровли, раннюю, нежную зелень берез и
лип, осеняющих этот приют, черепичную кровлю
старого дома и блеснувшую между деревьев и опять скрывшуюся за ними серебряную полосу Волги. Оттуда, с берега, повеяла на него струя свежего, здорового воздуха, каким он давно не дышал.
— Что вы так смотрите на меня, не по-прежнему,
старый друг? — говорила она тихо, точно пела, — разве ничего не осталось на мою долю в этом сердце? А помните, когда
липы цвели?
Вот ближе, ближе: вон запестрели цветы в садике, вон дальше видны аллеи
лип и акаций, и
старый вяз, левее — яблони, вишни, груши.
Там вдруг, среди густо стоявших
лип и
старых кустов смородины и бузины, калины и сирени, открылось что-то вроде развалин стариннейшей зеленой беседки, почерневшей и покривившейся, с решетчатыми стенками, но с крытым верхом и в которой еще можно было укрыться от дождя.
Правда: комнатка твоя выходила в сад; черемухи, яблони,
липы сыпали тебе на стол, на чернильницу, на книги свои легкие цветки; на стене висела голубая шелковая подушечка для часов, подаренная тебе в прощальный час добренькой, чувствительной немочкой, гувернанткой с белокурыми кудрями и синими глазками; иногда заезжал к тебе
старый друг из Москвы и приводил тебя в восторг чужими или даже своими стихами; но одиночество, но невыносимое рабство учительского звания, невозможность освобождения, но бесконечные осени и зимы, но болезнь неотступная…