Если бы Грустилов стоял действительно
на высоте своего положения, он понял бы, что предместники его, возведшие тунеядство в административный принцип, заблуждались очень горько и что тунеядство, как животворное начало, только тогда может считать себя достигающим полезных целей, когда оно концентрируется в известных пределах.
Он чувствовал себя
на высоте, от которой кружилась голова, и там где-то внизу, далеко, были все эти добрые славные Каренины, Облонские и весь мир.
— Камердинер вашего брата. Он человек, стоящий
на высоте современного образования, и исполнит свою роль со всем необходимым в подобных случаях комильфо. [Как подобает (фр. comme il faut).]
В тусклом воздухе закачались ледяные сосульки штыков, к мостовой приросла группа солдат; на них не торопясь двигались маленькие, сердитые лошадки казаков; в середине шагал, высоко поднимая передние ноги, оскалив зубы, тяжелый рыжий конь, — на спине его торжественно возвышался толстый, усатый воин с красным, туго надутым лицом, с орденами на груди; в кулаке, обтянутом белой перчаткой, он держал нагайку, — держал ее
на высоте груди, как священники держат крест.
Неточные совпадения
Только
на осьмой день, около полдён, измученная команда увидела стрелецкие
высоты и радостно затрубила в рога. Бородавкин вспомнил, что великий князь Святослав Игоревич, прежде нежели побеждать врагов, всегда посылал сказать:"Иду
на вы!" — и, руководствуясь этим примером, командировал своего ординарца к стрельцам с таким же приветствием.
— Но человек может чувствовать себя неспособным иногда подняться
на эту
высоту, — сказал Степан Аркадьич, чувствуя, что он кривит душою, признавая религиозную
высоту, но вместе с тем не решаясь признаться в своем свободомыслии перед особой, которая одним словом Поморскому может доставить ему желаемое место.
Анна вышла ему навстречу из-за трельяжа, и Левин увидел в полусвете кабинета ту самую женщину портрета в темном, разноцветно-синем платье, не в том положении, не с тем выражением, но
на той самой
высоте красоты,
на которой она была уловлена художником
на портрете.
Он чувствовал себя
на какой-то недосягаемой
высоте, с которой он старательно спускался, чтобы не обидеть тех, с кем говорил.
И он, отвернувшись от шурина, так чтобы тот не мог видеть его, сел
на стул у окна. Ему было горько, ему было стыдно; но вместе с этим горем и стыдом он испытывал радость и умиление пред
высотой своего смирения.