— Эк ведь вам Алена-то Ивановна страху задала! — затараторила жена торговца, бойкая бабенка. — Посмотрю я на вас, совсем-то вы
как ребенок малый. И сестра она вам не родная, а сведенная, а вот какую волю взяла.
— Да как же, матушка барышня. Я уж не знаю, что мне с этими архаровцами и делать. Слов моих они не слушают, драться с ними у меня силушки нет, а они всё тащат, всё тащат: кто что зацепит, то и тащит. Придут будто навестить, чаи им ставь да в лавке колбасы на книжечку бери, а оглянешься — кто-нибудь какую вещь зацепил и тащит. Стану останавливать, мы, говорят, его спрашивали. А его что спрашивать! Он все равно что подаруй бесштанный.
Как дитя малое, все у него бери.
— Грех плакать, Афанасий Иванович! Не грешите и Бога не гневите своею печалью. Я не жалею о том, что умираю. Об одном только жалею я (тяжелый вздох прервал на минуту речь ее): я жалею о том, что не знаю, на кого оставить вас, кто присмотрит за вами, когда я умру. Вы
как дитя маленькое: нужно, чтобы любил вас тот, кто будет ухаживать за вами.
Шаблова. Она только с виду великая дама-то, а как поглядеть поближе, так довольно малодушна. Запутается в долгах да в амурах, ну и шлет за мной на картах ей гадать. Мелешь, мелешь ей, а она-то и плачет, и смеется,
как дитя малое.
Неточные совпадения
И нарочно посмотрите на
детей: ни одно из них не похоже на Добчинского, но все, даже девочка
маленькая,
как вылитый судья.
Старший брат был тоже недоволен меньшим. Он не разбирал,
какая это была любовь, большая или
маленькая, страстная или не страстная, порочная или непорочная (он сам, имея
детей, содержал танцовщицу и потому был снисходителен на это); по он знал, что это любовь ненравящаяся тем, кому нужна нравиться, и потому не одобрял поведения брата.
Нельзя было не делать дел Сергея Ивановича, сестры, всех мужиков, ходивших за советами и привыкших к этому,
как нельзя бросить
ребенка, которого держишь уже на руках. Нужно было позаботиться об удобствах приглашенной свояченицы с
детьми и жены с
ребенком, и нельзя было не быть с ними хоть
малую часть дня.
А вот пройди в это время мимо его какой-нибудь его же знакомый, имеющий чин ни слишком большой, ни слишком
малый, он в ту же минуту толкнет под руку своего соседа и скажет ему, чуть не фыркнув от смеха: «Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!» И потом,
как ребенок, позабыв всякое приличие, должное знанию и летам, побежит за ним вдогонку, поддразнивая сзади и приговаривая: «Чичиков!
Два-три десятка
детей ее возраста, живших в Каперне, пропитанной,
как губка водой, грубым семейным началом, основой которого служил непоколебимый авторитет матери и отца, переимчивые,
как все
дети в мире, вычеркнули раз-навсегда
маленькую Ассоль из сферы своего покровительства и внимания.