Дорога от Кенигсберга до Берлина очень длинна; мы
взяли семь мест в дилижансе и отправились. На первой станции кондуктор объявил, чтобы мы брали наши пожитки и садились в другой дилижанс, благоразумно предупреждая, что за целость вещей он не отвечает.
Но испанцы досмотрели, чту везли на судне, и все это дело расстроили: они не только отобрали турок и выпустили их на свободу, но еще из самих русских
взяли семь человек под арест, вероятно для того, чтобы узнать, что они за люди и по какому праву держали у себя запертыми на «каторге» турецких людей.
Я описал мои два опыта; в Петербурге, как известно уже, я сделал третий — сходил на аукцион и, за один удар,
взял семь рублей девяносто пять копеек барыша.
Неточные совпадения
Городничий. Что, голубчики, как поживаете? как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много
взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы,
семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
Только тем, что в такую неправильную
семью, как Аннина, не пошла бы хорошая, Дарья Александровна и объяснила себе то, что Анна, с своим знанием людей, могла
взять к своей девочке такую несимпатичную, нереспектабельную Англичанку.
Но в жизни все меняется быстро и живо: и в один день, с первым весенним солнцем и разлившимися потоками, отец,
взявши сына, выехал с ним на тележке, которую потащила мухортая [Мухортая — лошадь с желтыми подпалинами.] пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем сорóки; ею правил кучер, маленький горбунок, родоначальник единственной крепостной
семьи, принадлежавшей отцу Чичикова, занимавший почти все должности в доме.
Ее сомнения смущают: // «Пойду ль вперед, пойду ль назад?.. // Его здесь нет. Меня не знают… // Взгляну на дом, на этот сад». // И вот с холма Татьяна сходит, // Едва дыша; кругом обводит // Недоуменья полный взор… // И входит на пустынный двор. // К ней, лая, кинулись собаки. // На крик испуганный ея // Ребят дворовая
семья // Сбежалась шумно. Не без драки // Мальчишки разогнали псов, //
Взяв барышню под свой покров.
«Довольно мне колоть вам глаза, — сказала она, — и так уж нет почти ни одной
семьи, где я не
взяла бы в долг хлеба, чаю или муки.