Неточные совпадения
Ночь прошла, и кровяные зори
Возвещают бедствие с утра.
Туча надвигается от моря
На четыре княжеских шатра.
Чтоб четыре солнца не сверкали,
Освещая Игореву рать,
Быть сегодня грому на Каяле,
Лить дождю и
стрелами хлестать!
Уж трепещут синие зарницы,
Вспыхивают молнии кругом.
Вот где копьям
русским преломиться.
Вот где саблям острым притупиться,
Загремев о вражеский шелом!
О
Русская земля!
Ты уже за холмом.
Вот Стрибожьи вылетели внуки —
Зашумели ветры у реки,
И взметнули вражеские луки
Тучу
стрел на
русские полки.
Стоном стонет мать-земля сырая,
Мутно реки быстрые текут,
Пыль несется, поле покрывая.
Стяги плещут: половцы идут!
С Дона, с моря с криками и с воем
Валит враг, но, полон ратных сил,
Русский стан сомкнулся перед боем
Щит к щиту — и степь загородил.
Князь Ингварь, князь Всеволод!
И вас Мы зовем для дальнего похода,
Трое ведь Мстиславичей у нас,
Шестокрыльцев княжеского рода!
Не в бою ли вы себе честном
Города и волости достали?
Где же ваш отеческий шелом,
Верный щит, копье из ляшской стали?
Чтоб ворота Полю запереть,
Вашим
стрелам время зазвенеть
За
Русскую землю,
За Игоревы раны —
Удалого сына Святославича!
Далеко в Путивле, на забрале,
Лишь заря займется поутру,
Ярославна, полная печали,
Как кукушка, кличет на юру:
«Что ты, Ветер, злобно повеваешь,
Что клубишь туманы у реки,
Стрелы половецкие вздымаешь,
Мечешь их на
русские полки?
Неточные совпадения
Тысячи
стрел сыпались оттуда на торжествующих
русских.
И смолкнул ярый крик войны: // Все
русскому мечу подвластно. // Кавказа гордые сыны, // Сражались, гибли вы ужасно; // Но не спасла вас наша кровь, // Ни очарованные брони, // Ни горы, ни лихие кони, // Ни дикой вольности любовь! // Подобно племени Батыя, // Изменит прадедам Кавказ, // Забудет алчной брани глас, // Оставит
стрелы боевые. // К ущельям, где гнездились вы, // Подъедет путник без боязни, // И возвестят о вашей казни // Преданья темные молвы.
В большом ауле, под горою, // Близ саклей дымных и простых, // Черкесы позднею порою // Сидят — о конях удалых // Заводят речь, о метких
стрелах, // О разоренных ими селах; // И с ними как дрался казак, // И как на
русских нападали, // Как их пленили, побеждали. // Курят беспечно свой табак, // И дым, виясь, летит над ними, // Иль, стукнув шашками своими, // Песнь горцев громко запоют.
Как сильной грозою // Сосну вдруг согнет; // Пронзенный
стрелою, // Как лев заревет; // Так
русский средь бою // Пред нашим падет; // И смелой рукою // Чеченец возьмет // Броню золотую // И саблю стальную, // И в горы уйдет.
Оставя политические заблуждения Герцена, где он вышел из роли нормального героя, из роли Чацкого, этого с головы до ног
русского человека, — вспомним его
стрелы, бросаемые в разные темные, отдаленные углы России, где они находили виноватого. В его сарказмах слышится эхо грибоедовского смеха и бесконечное развитие острот Чацкого.