Под
покровом тайны, благодетельной для успехов всякого религиозного разномыслия, развились в прошлом и в нынешнем столетиях нелепые и изуверные учения хлыстов, скопцов, шелапутов, фарисеев, что едва ли случилось бы, если бы первые их последователи вели свое дело открыто и гласно.
Едва только кончилась беспримерная в летописях мира борьба, в которой русская доблесть и верность стояла против соединенных усилий могущественных держав Запада, вспомоществуемых наукою, искусством, богатством средств, опытностию на морях и всею их военного и гражданскою организацией, — едва кончилась эта внешняя борьба под русскою Троею — Севастополем, как началась новая борьба — внутренняя — с пороками и злоупотреблениями, скрывавшимися доселе под
покровом тайны в стенах канцелярий и во мраке судейских архивов.
И по себе он судил о других, не верил тому, что видел, и всегда предполагал, что у каждого человека под
покровом тайны, как под покровом ночи, проходит его настоящая, самая интересная жизнь.
Неточные совпадения
Мне слышится глас, грому подобный вещаяй: — Безумный! почто желаешь познати
тайну, которую я сокрыл от смертных непроницаемым
покровом неизвестности?
Эти разговоры под плачущий плеск воды, шлепанье мокрых тряпок, на дне оврага, в грязной щели, которую даже зимний снег не мог прикрыть своим чистым
покровом, эти бесстыдные, злые беседы о
тайном, о том, откуда все племена и народы, вызывали у меня пугливое отвращение, отталкивая мысль и чувство в сторону от «романов», назойливо окружавших меня; с понятием о «романе» у меня прочно связалось представление о грязной, распутной истории.
Да, господа, это деятельность, которой можно заниматься только под
покровом величайшей
тайны!
Но тут-то именно ты и начинаешь увертываться. На одно набрасываешь
покров давности (тоже, брат, принцип!), на другое —
покров коммерческой
тайны. А юристы и публицисты твои, так те даже прямо говорят, что так как в данном случае истцов в виду не имеется, то и надлежит в требовании чистосердечного отчета отказать. И отказывают, — что будешь делать! И даже правильно отказывают, потому что, допусти вас подноготную разворачивать, вы и сами искляузничаетесь, и других до смерти закляузничаете.
И то слышался ему последний стон безвыходно замершего в страсти сердца, то радость воли и духа, разбившего цепи свои и устремившегося светло и свободно в неисходимое море невозбранной любви; то слышалась первая клятва любовницы с благоуханным стыдом за первую краску в лице, с молениями, со слезами, с таинственным, робким шепотом; то желание вакханки, гордое и радостное силой своей, без
покрова, без
тайны, с сверкающим смехом обводящее кругом опьяневшие очи…