Через Потемкина выпросил Андрей Родивоныч дозволенье гусаров при себе держать. Семнадцать человек их было, ростом каждый чуть не в сажень, за старшого был у них польский полонянник, конфедерат Язвинский. И те гусары зá пояс заткнули удáлую вольницу, что исстари разбои держала в лесах Муромских. Барыню ль какую, барышню, поповну, купецкую дочку выкрасть да к Андрею Родивонычу предоставить — их взять. И тех гусаров все боялись
пуще огня, пуще полымя.
— Ноне народ вольный, дедушка, — заметил кто-то из толпы мастеровых. — Это допрежь того боялись барина
пуще огня, а ноне что нам барин: поглядим — и вся тут. Управитель да надзиратель нашему брату куда хуже барина!
— Ай да Перстень! — вскричали разбойники, — ай да наши! Вишь, зажгли степь,
пустили огонь по ветру, прямо на басурманов!
А так как обыватели Навозного искони боялись вольнодумства
пуще огня, то они не только не обращали внимания на вопли жертв, но, напротив, хвалили Феденьку и подстрекали его к новым подвигам.
Наступившее лето показало, что только постоянное присутствие Глеба, которого боялся Гришка
пуще огня, заставляло его прикидываться таким смирнячком.
Неточные совпадения
Великий царь, отсрочь мое изгнанье, — //
Огонь любви моей воспламенит // Снегурочки нетронутое сердце. // Клянусь тебе великими богами, // Снегурочка моей супругой будет, // А если нет —
пускай меня карает // Закон царя и страшный гнев богов.
И на постоялом дворе она. сначала упрашивает: «Виктор Аркадьич, голубчик! с вами я в
огонь и в воду готова, только
пустите меня к тятеньке…
А главной ошибкой было то, что
пустили туда и Женьку — злую, раздраженную, с дерзкими
огнями в глазах.
— А коли не
пустишь! Сами, чай, видели, каков он есть человек… не
пусти, так, пожалуй, и гнездо-то наше
огнем разорит. Да выкушайте хоть виноградного-то!
Но по уходе пристава тоска обуяла еще
пуще. Целую ночь метался он в
огне, и ежели забывался на короткое время, то для того только, чтоб и во сне увидеть, что он помпадур. Наконец, истощив все силы в борьбе с бессонницей, он покинул одинокое ложе и принялся за чтение «Робинзона Крузое». Но и тут его тотчас же поразила мысль: что было бы с ним, если б он, вместо Робинзона, очутился на необитаемом острове? Каким образом исполнил бы он свое назначение?