Неточные совпадения
Шестнадцати лет еще не было Дуне, когда воротилась она из обители, а досужие свахи то́тчас одна за другой стали подъезжать к
Марку Данилычу — дом богатый, невеста одна дочь у
отца, — кому не охота Дунюшку в жены себе взять. Сунулись было свахи с купеческими сыновьями из того городка, где жили Смолокуровы, но всем отказ, как шест, был готов. Сына городского головы сватали — и тому тот же ответ.
Но Дуня вовсе не была веселенькою. Улыбалась, ласкалась она и к
отцу и к назвáной тете, но нет-нет да вдруг и задумается, и не то тоской, не то заботой подернется миловидное ее личико. Замолчит, призадумается, но только на минуту. Потом вдруг будто очнется из забытья, вскинет лазурными очами на
Марка Данилыча и улыбнется ему кроткой, ясной улыбкой.
От Дорониных вести про Петра Степаныча дошли и до
Марка Данилыча. Он только головой покачал, а потом на другой аль на третий день — как-то к слову пришлось, рассказал обо всем Дарье Сергевне. Когда говорил он, Дуня в смежной комнате сидела, а дверь была не притворена. От слова до́ слова слышала она, что
отец рассказывал.
Как сказано, так и сделано. Марья Ивановна писала
Марку Данилычу, что Дуне у Макарья будет скучно, что девушка она строгая, степенная, веселостей и развлечений не любит. Изо всего, дескать, видно, что она дочь благочестивого
отца и выросла в истинно христианском доме.
— Вот где ты, милая Дунюшка, — раздался громкий и приветливый голос Марьи Ивановны. — С
отцом Прохором! Смотри, не пришлось бы мне отвечать перед
Марком Данилычем, что ты, живучи у нас, познакомилась с православным священником, — ласково она промолвила.
— Об этом,
отец Прохор, нечего и толковать, — сказал Поликарп Андреич. — Опричь того, что
Марку Данилычу я всегда и во всякое время со всякой моей радостью готов услужить, насколько сил и уменья станет, мы бы и по-человечеству должны были принять участие в таком несчастье Авдотьи Марковны. Не соскучилась бы только у нас, — прибавил он, обращаясь к Дуне.
Поликарп Андреич вдвоем остался с
отцом Прохором. Долго рассуждали они, как быть с Дуней. Наконец решили так: только что исправит она свои покупки, отправить ее к
отцу с Акулиной Егоровной, а меж тем послать письмо к
Марку Данилычу и отписать, где теперь она находится и в какой день намерена в дорогу выехать.
— Не беспокойтесь. Она в месте безопасном, теперь ей не может быть никакой неприятности, — сказал
отец Прохор. — Поезжайте в наш губернский город, там у купца Сивкова найдете Авдотью Марковну.
Марку Данилычу тот купец знаком. Дела у них есть торговые.
Патап Максимыч пристально посмотрел на нее. А у ней взгляд ни дать ни взять такой же, каков бывал у
Марка Данилыча. И ноздри так же раздуваются, как у него, бывало, когда делался недоволен, и глаза горят, и хмурое лицо багровеет — вся в
отца. «Нет, эту девку прибрать к рукам мудрено, — подумал Чапурин. — Бедовая!.. Мужа будет на уздечке водить. На мою покойницу, на голубушку Настю смахивает, только будет покруче ее. А то по всему Настя, как есть Настя».
Вексель в три тысячи рублей, выданный
Марку Данилычу Сивковым, Дуня послала по почте. В письме к Поликарпу Андреичу, извещая о кончине
отца, просила она, чтобы он, взяв половину денег в благодарность за данный ей приют, другую половину вручил бы
отцу Прохору.
Извещали меня о внезапной болезни
Марка Данилыча и просили сейчас же тебя привезти, чтоб
отца в живых ты застала.
Неточные совпадения
Кроме того, было прочтено дьячком несколько стихов из Деяний Апостолов таким странным, напряженным голосом, что ничего нельзя было понять, и священником очень внятно было прочтено место из Евангелия
Марка, в котором сказано было, как Христос, воскресши, прежде чем улететь на небо и сесть по правую руку своего
отца, явился сначала Марии Магдалине, из которой он изгнал семь бесов, и потом одиннадцати ученикам, и как велел им проповедывать Евангелие всей твари, причем объявил, что тот, кто не поверит, погибнет, кто же поверит и будет креститься, будет спасен и, кроме того, будет изгонять бесов, будет излечивать людей от болезни наложением на них рук, будет говорить новыми языками, будет брать змей и, если выпьет яд, то не умрет, а останется здоровым.
К великому скандалу трех посетителей англичан, Елена хохотала до слез над святым
Марком Тинторетта, прыгающим с неба, как лягушка в воду, для спасения истязаемого раба; с своей стороны, Инсаров пришел в восторг от спины и икр того энергичного мужа в зеленой хламиде, который стоит на первом плане тициановского Вознесения и воздымает руки вослед Мадонны; зато сама Мадонна — прекрасная, сильная женщина, спокойно и величественно стремящаяся в лоно Бога-отца, — поразила и Инсарова и Елену; понравилась им также строгая и святая картина старика Чима да Конельяно.
Вон, чтоб не далеко ходить, у моего соседа, у
Марка Тихоновича, от деда и
отца дом был обмазан желтою глиною; ну, вот и был; вот мы все смотрели, видели и знали, что он желтый; как вдруг — поди! — он возьми его да и выбели!
Это барство, в лучшем культурном смысле, сейчас же чувствовалось — барство натуры, образования и всей духовной повадки. Тургенев смотрел более барином и был тоже интеллигент высшей
марки, но он, для людей нашей генерации и нашей складки, казался более «
отцом», чем Герцен.
— Ну да, как же! сдачи! Нет, а ты вот что, Авенир; он вон свекор-то Маркел Семеныч намедни при всех при
отцах из моленной сказал, что такую духовную напишет, что все одному
Марку Маркелычу отдаст, а тебе, глупому, за твое непочтенье к родителю, шиш с маслом.