Горьким для души, тяжелым для совести опытом дошел он до убеждения, что правой веры не
осталось на земле, что во всех толках, и в поповщине, и в беспоповщине, и в спасовщине, вера столько же пестра, как и Никонова.
Неточные совпадения
— Дело наше, Марко Данилыч, как есть совсем пропащее, — с глубоким вздохом отвечала Таифа, и слезы сверкнули
на ее скорбных глазах. — Выгонки не избыть никакими судьбами… Разорят наш Кéрженец беспременно, бревнышка не
останется от обители. И ровно буйным ветром разнесет всех нас по лицу
земли. Горькая доля, Марко Данилыч, самая горькая…
Сдав
землю миру,
на одной канатной пряже
остался.
«Нет больше
на земле освящения, нет больше и спасения, — думал он, — в нынешние последние времена одно
осталось ради спасения души от вечной гибели — стань с умиленьем перед Спасовым образом да молись ему со слезами: «Несть правых путей
на земле — сам ты, Спасе, спаси мя, ими же веси путями».
Возвращаясь
на родину, правда, он привез очень большие для крестьянского обихода деньги, но после устройства дома, приписки в купцы и покупки
земли залежных у него
осталось всего только две тысячи.
К Марье Ивановне подошла, хоть та и сидела одаль от круга Божьих людей. Встала Марья Ивановна, перекрестилась обеими руками, поклонилась в
землю и
осталась на коленях. Затрубила пророчица в трубу живогласную...
— Благодетель вы наш, — отвечала плачущая и взволнованная Дарья Сергевна. — Нежданный-эт гость лучше жданных двух, а вы к нам не гостить, а с Божьей милостью приехали. Мы до вас было думали, что Марк-от Данилыч ничего не понимает, а только вы подошли, и за руку-то вас взял, и радостно таково посмотрел
на вас, и слезыньки покатились у него. Понимает, значит, сердечный, разум-от, значит, при нем
остался. Челом до
земли за ваше неоставленье!
И, может быть, я завтра умру!.. и не
останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства: ожидаешь чего-то нового… Смешно и досадно!
Сколь умилительно душе его, ставшей в страхе пред Господом, почувствовать в тот миг, что есть и за него молельщик, что
осталось на земле человеческое существо, и его любящее.
Убить несколько стрепетов одним зарядом — великая редкость: надобно, чтоб большая стая подпустила в меру и сидела кучно или чтоб вся стая нечаянно налетела на охотника; убивать пару, то есть из обоих стволов по стрепету, мне случалось часто, но один только раз убил я из одного ствола трех стрепетов сидячих, а из другого двух влет; это случилось нечаянно: я наскакал на порядочную стаю, которая притаилась в густой озими, так что ни одного стрепета не было видно; в нескольких саженях двое из них подняли свои черные головки, кучер мой увидел их и указал мне; из одного ствола выстрелил я по сидячим, а из другого по взлетевшей стае: трое
остались на земле, два упали сверху; стрепетов было штук тридцать.
Неточные совпадения
Вдали вилась пыль — Азамат скакал
на лихом Карагёзе;
на бегу Казбич выхватил из чехла ружье и выстрелил, с минуту он
остался неподвижен, пока не убедился, что дал промах; потом завизжал, ударил ружье о камень, разбил его вдребезги, повалился
на землю и зарыдал, как ребенок…
И еще грустнее становилось ему потом, и, веря тому, что нет
на земле счастья,
оставался он
на целый день скучным и безответным.
Подскакал офицер и, размахивая рукой в белой перчатке, закричал
на Инокова, Иноков присел, осторожно положил человека
на землю, расправил руки, ноги его и снова побежал к обрушенной стене; там уже копошились солдаты, точно белые, мучные черви, туда осторожно сходились рабочие, но большинство их
осталось сидеть и лежать вокруг Самгина; они перекликались излишне громко, воющими голосами, и особенно звонко, по-бабьи звучал один голос:
Он видел, как в прозрачном облаке дыма и снега кувыркалась фуражка; она первая упала
на землю, а за нею падали, обгоняя одна другую, щепки, серые и красные тряпки; две из них взлетели особенно высоко и, легкие, падали страшно медленно, точно для того, чтоб навсегда
остаться в памяти.
Становилось темнее, с гор повеяло душистой свежестью, вспыхивали огни,
на черной плоскости озера являлись медные трещины. Синеватое туманное небо казалось очень близким
земле, звезды без лучей, похожие
на куски янтаря, не углубляли его. Впервые Самгин подумал, что небо может быть очень бедным и грустным. Взглянул
на часы: до поезда в Париж
оставалось больше двух часов. Он заплатил за пиво, обрадовал картинную девицу крупной прибавкой «
на чай» и не спеша пошел домой, размышляя о старике, о корке: