Жалко было якимовским с угодьями расставаться, однако ж они не очень тем обижались, потому что
новые помещики их всех до последнего с барщины на оброк перевели и отдали под пахоту господские поля, что подошли под самые деревни. Зато в Миршени ни с того ни с сего сумятица поднялась.
Лопахин. Что ж такое? Музыка, играй отчетливо! Пускай всё, как я желаю! (С иронией.) Идет
новый помещик, владелец вишневого сада! (Толкнул нечаянно столик, едва не опрокинул канделябры.) За все могу заплатить! (Уходит с Пищиком.)
— Как чем я рискую-с?! — взвился с кресла урядник. — Помилуйте, да всем рискую, и прежде всего службой-с. Бог его знает, каков этот господин Ильяшевич,
новый помещик. А может быть, каверзник-с… из таких, которые, чуть что, сейчас бумажку, перышко и доносик в Петербург-с? У нас ведь бывают и такие-с!
Года через три его опять перевели в гвардию, но он возвратился из Орской крепости, по замечанию знакомых, несколько поврежденным; вышел в отставку, потом уехал в имение, доставшееся ему после разоренного отца, который, кряхтя и ходя в нагольном тулупе, — для одного, впрочем, скругления, — прикупил две тысячи пятьсот душ окольных крестьян; там
новый помещик поссорился со всеми родными и уехал в чужие края.
Неточные совпадения
— По-нашему ли, Климушка? // А Глеб-то?.. — // Потолковано // Немало: в рот положено, // Что не они ответчики // За Глеба окаянного, // Всему виною: крепь! // — Змея родит змеенышей. // А крепь — грехи
помещика, // Грех Якова несчастного, // Грех Глеба родила! // Нет крепи — нет
помещика, // До петли доводящего // Усердного раба, // Нет крепи — нет дворового, // Самоубийством мстящего // Злодею своему, // Нет крепи — Глеба
нового // Не будет на Руси!
Не знай про волю
новую, // Умри, как жил,
помещиком, // Под песни наши рабские, // Под музыку холопскую — // Да только поскорей!
Многое же из того, что дальше говорил
помещик, доказывая, почему Россия погублена эмансипацией, показалось ему даже очень верным, для него
новым и неопровержимым.
— Новое-то
новое. Но не дворянство. Это землевладельцы, а мы
помещики. Они, как дворяне, налагают сами на себя руки.
Кроме того (Левин чувствовал, что желчный
помещик был прав), крестьяне первым и неизменным условием какого бы то ни было соглашения ставили то, чтобы они не были принуждаемы к каким бы то ни было
новым приемам хозяйства и к употреблению
новых орудий.